— Спасибо, — искренне поблагодарила мужчину.
— По-хорошему, надо еще и сына моего оставить, — эти слова Черномора заставили меня напрячься. — Чтобы он под моим присмотром был. А то совсем от рук отбился. А когда Берислава сюда прибудет, так он вообще один останется. И неизвестно еще, кого Гвидон там воеводой назначит.
— Не надо оставлять здесь Острослова, — я покачала головой и постаралась взять себя в руки. — В конце концов, он в тереме не один будет. Да и Тимофей приглядит, если надо.
Да, понимаю, не очень убедительный аргумент. Но другого у меня не было.
На меня уставились три пары глаз. Но, видимо, почувствовав мою неловкость, все они почти сразу же перестали сверлить взглядами, делая вид, что не я только что сморозила подозрительную чушь. Залесный лишь хмыкнул, давая понять тем самым, что в курсе, как за его чадом будет Тимофей следить. Сразу же вспомнился рассказ о том, как Острый отправил рыжика плавать в речке. Понятно же, что если Черноморович захочет кутить и водить в терем девиц, он будет это делать и пушистик ему не помешает.
— Ну, думаю, пора расходиться, — нарушил затянувшееся молчание Константин. — Александра, вверяю вас в руки своей супруги. Надеюсь, эти два дня, что вы проведете во дворце не будут для вас скучными.
Закончив говорить, мужчины откланялись, оставив нас с Ульяной в кабинете одних.
— Убедилась? — проговорила Яга, смотря на закрытую дверь, за которой скрылись Князь и воевода.
— Да, — ответила ей.
Было радостно знать, что отцу Острого ничего не угрожает. И здесь с ним на какое-то время останется часть самых сильных богатырей Краснограда. Одно беспокоило — как он отнесется к новости, что его жена беременна? Если, конечно, это подтвердится.
И вот шли мы в сторону выхода из дворца (еще раз решили прогуляться по близлежайшим территориям), Яга уже дотронулась до дверной ручки, как меня окликнули голосом Властислава:
— Александра! Подожди!
Что-то мне подсказывает, что сейчас меня снова потащат в комнату Острослова, следить за игрой в карты.
— Что случилось? — тут же спросила, обращаясь к молодцу.
Тот на секунду замялся, видимо, разглядев в моих глазах искорки смеха. Догадался, что я в курсе того, что он сейчас скажет.
— Там это… — воин потянулся рукой к затылку, — помощь твоя нужна.
— Снова? — притворно удивилась Бессмертная.
— Ну, как бы…
— Совсем ему плохо, да? — в моем голосе появились сочувствующие нотки.
— Очень, — кивнул Властислав. — Прямо лежит и только тебя зовет. Говорит, мочи нет, как увидеть хочу. А она все не идет.
Мои брови медленно поползли вверх. Они что, сговорились? Теперь каждый день меня подобным образом зазывать будут? Думаю, мое скептическое выражение лица сказало ему о многом.
— Что, и разум у него помутился?
— Да, совсем не соображает, — кивнул тот.
— И координация движений хромает? — продолжала допытываться.
— Э-э-э-э-э… — на миг замялся воин. — Да… хромает на обе ноги.
— И температура тела падает?
— Вообще ледяной.
— А ангелы перед глазами мерещатся?
— Постоянно!
— Тяжелый случай, — еле сдерживая смех, сказала Яга. — Иди, Александра. Чувствую, Острослову очень плохо.
Изобразив на лице беспокойство и печаль, последовала за мужчиной в уже известную сторону. А именно, в комнату Острого. Который сейчас якобы умирал.
Подойдя к двери, не стучась, вошли и я, ожидаемо, увидела играющих в карты Острого, Агния и Демида.
— Ох, Острослов, — я сложила руки на груди и выдавила из себя одну слезинку. — Живой, живехоньки-и-ий…
— Эм-м-м… — протянул Агний.
— А я-то уже попрощаться пришла…
Сказав это, стала медленно продвигаться в сторону Черноморовича. И чем ближе я подходила, тем выше ползла правая бровь богатыря. Того и гляди, на макушку «переедет», да там и останется.
— Сашенька, не смотри так на меня, — Острый даже подальше отодвинулся. Опасался, паразит, что придушу в крепких объятиях.
— Я думала, он тут последние минуты земной жизни провожает. В небесные глаза ангелов смотрит. Богам всевозможным молится… А он живехонький, здоровехонький…
— В следующий раз надо что-то другое придумать, — проговорил Агний, на время откладывая карты на край уже знакомой табуретки.
— Ничего вам не надо придумывать, обманщики, — зашипела я, вмиг прекращая притворяться страдающей по одному несносному богатырю. — Чего вы тут устроили? Почему нельзя просто сказать, зачем я вам понадобилась?
— Так… — Демид переглянулся с товарищами, а затем, тяжело вздохнув, продолжил говорить: — Черномор карты не любит. Узнает, что мы тут играем, выволочку сделает. Ужгород патрулировать отправит.
Надо же, какое они слово знают — патрулировать.
— Дай сюда, — пробормотала, забирая с сидушки колоду.
— Что, пойдешь начальству докладывать? — недовольно пробасил за моей спиной Властимир.
— Нет, — покачала головой. — Сама раздам.
Теперь уже у всех присутствующих брови поползли вверх. А чего, я тоже играть умею. Причем хорошо… И на раздевание.
Объяснив богатырям условия игры, стала ждать реакции. И я таки ее увидела. Агний растянул губы в довольной улыбке, Демид потирал в предвкушении руки, а Острый скрипел зубами. Ну да, ему же не нравилось, когда их колдун на меня в ночной сорочке глазел. А тут такой повод еще раз лицезреть столь провокационный наряд.
— Что-то мне уже не хочется играть, — наконец, произнес он и попытался забрать у меня карты.
Так как я опять сидела рядом с ним на кровати, чуть было не прозевала этот момент. В последнюю секунду успела отвести руку в сторону.
— Не хочешь, не играй, — я лукаво посмотрела ему прямо в глаза. — Или боишься без порток остаться?
После этих слов он еще больше заскрипел зубами. Неужели действительно думает, что я проиграю? Понятное дело, что никогда нельзя быть уверенным в своей победе наверняка. Однако, я вчера за ними достаточно понаблюдала, чтобы оценить свои шансы на победу
— Ой, берегись, Александра, — хмыкнул Агний, — проиграешь! И на сорочке не остановлюсь.
— Агний, — Острослов попытался убить молодца взглядом, — какого ты глаза лишиться хочешь? Или сразу два тебе выбить?
— А чего ты так злишься? — продолжал измываться его собеседник. — Думаю, даже Властислав захочет посмотреть, как Сашенька будет сарафан снимать.
— Что-то я как-то не очень… — проговорил тот и попятился к двери. — Мне тут и так голых девушек хватает.
— В каком смысле? — насторожилась я.
