— Да вы прямо герои всея Севера, — обронила с деланной невозмутимостью, чуть скривив рот. — Ты, Кэм и твой брат… Уточни одну лишь мелочь: что ж ты тогда прикончил его, если он был такой замечательный?
— Видимо, по той же причине, по которой ты прикончила своего брата, — криво усмехнулся Дар, а у меня внутри что-то дрогнуло. Да нет, нет же, никто не имел права рассказывать ему о Киросе!.. — Да брось, инцест не в почёте даже среди оборотней. Ничего там не могло быть кроме насилия. За что ты его и грохнула. А я грохнул своего брата за то, что тот бил и насиловал Кэм. Она же его жена, он может делать что хочет. Ну и вот вся эта хрень, о которой я узнал прямо-таки из первых рук. Так что нетушки — герой тут я, но никак не Ньордан.
42
Я какое-то время просто стояла, молча и глупо, наверняка побледнев от злости и волнения. До того больно и противно оказалось осознать, что Дар за моей спиной разнюхал про меня такое… и вот так походя вывалил мне на голову. Как будто это не многолетний кошмар, испоганивший мне жизнь, а так… сущая безделица.
Даже испугалась, что расплачусь, как какая-то глупая школьница.
Но, к счастью, слёз во мне давным-давно уж не осталось. Вместо них — лишь ярость и жестокость. А ещё почему-то разочарование. Целая уйма разочарования.
И уж теперь-то ничто мне не мешает выплеснуть всё это наружу.
— Изара, я вовсе не…
— Значит, Кэм обижать было нельзя, — не слушая его дурацких оправданий, прошипела я не хуже любой пустынной змеюки, — потому что на неё тебе не наплевать. А остальные — они как же? Что насчёт девушек Брайана, которых Мэйс жрал поедом, принуждая их лечь в его постель? Что насчёт зарёванной девчонки-лебединки, которую Джилли отбил в подворотне у трёх волчьих выблядков? О, смотри-ка, — я издевательски всплеснула руками, — твои обожаемые альфа-дружки утаили от тебя парочку подробностей. А ты даже не удосужился прийти ко мне и сверить показания. Моё слово ничего не значит! Я же не одна из вас, а так, понаехавшая черномазая шкура, которой лишь бы навести свои порядки!
— Я к тебе не пришёл?! — прикрикнул Дар после недолгой паузы. Шагнул ко мне — кстати, зря, я ведь и врезать могу, и башку белобрысую прострелить! — А может, стоило сделать наоборот? Может, стоило прийти к единственному альфе, который не хочет тебя сожрать, и сказать ему, что происходит? Совета спросить, прежде чем лезть туда, в чём не разобралась? Варен с Мэйсом — мудаки? Ох ты ж блядь, какой сюрприз, а я и не знал!
Он вдруг потянулся за пазуху, заставив меня снова дёрнуться за пистолетом; достал несколько скрепленных листов бумаги и ткнул мне в грудь.
— Хочешь избавиться от Варена с Мэйсом? Так приди и спроси, как это сделать так, чтобы не огрести потом от двух огромных стай!
— А не много ли чести? — процедила я, окинув его гневным взглядом. — Могу лишь повторить то, что сказала Мэйсу: с ядовитыми гадюками не договариваются, им сносят головы. Я не собираюсь юлить, осторожничать, договариваться с насильниками и садистами. И плевать мне, что они альфы! Я буду убивать их одного за другим, до тех пор, пока остальные не обнажат горло и не признают, что теперь их закон — это я. Я могу это сделать, Дар, — и я сделаю. А если ты не понимаешь, что другого выхода у столичной девочки просто нет, то… Хотя о чём это я? Клал ты на мой авторитет; тебе лишь бы удержать Север в своих загребущих лапах!
Я с отвращением помотала головой; тут же злобно выдохнула и отбросила упавшие на лицо волосы. И, поняв, что с меня хватит, развернулась в сторону дома.
— Что там говорят в таких случаях? О. Не сошлись взглядами, дорогуша. Дело не во мне, дело в тебе, бла-бла-бла. Судьбы Прядущий, зачем ты подсунул мне очередного Роджера?..
Вот ведь… говорю и сама себе не верю. Однако хочу верить, что Дар даст мне уйти, остыть немного; переварить всё, что он мне наговорил — и что я наговорила ему. Оба хороши, чего уж там.
Но вместе с тем я знаю, что он не удержится. Сама не удержалась бы, а уж у альфа-самца никаких шансов — не когда его добыча так нагло удирает прочь, да ещё и бросив в него именем другого мужика. И потому среагировала я прежде, чем пальцы Дара сомкнулись на моих плечах, а зубы — на загривке.
Какое-то время мы молча сверлили друг друга взглядами. Тоже своего рода секс, пусть нынче и пугающе близкий к жёсткому изнасилованию.
— Хватит, Изара, — он мимоходом зыркнул на взведённый пистолет, что упёрся ему в грудь — аккурат туда, где сердце металось пойманной птицей в клетке рёбер. И снова уставился на меня своими ледяными глазами. Даже посмел ухмыльнуться. — Мы ведь оба знаем, что ты не станешь стрелять.
— Демона с два, мишутка. Я хороша во многих вещах, но убиваю лучше всего.
Дар двинулся ближе, наверняка до боли вдавливая в себя дуло пистолета и давая мне ощутить одуряющий запах — ярость и страсть, лёгкая нотка страха и целая прорва похоти. Окрестила бы его снова больным ублюдком, да сама ведь пахну точно так же.
— Меня ты не убьёшь.
Я невольно облизнула губы и тоже подалась ближе — не переставая, впрочем, держать палец на курке.
— Потому что я хочу тебя? Потому что ты нравишься мне? Потому что я влюблена в тебя, как сопливый котёнок? — с усмешкой склонила голову набок — до того потешная у него стала физиономия. Не таких слов он ожидал. — Видят боги, Дар, это правда. Всё это. Но только дай мне, блядь, повод — и я без малейшего сомнения разряжу в тебя обойму. А патроны разрывные, подорожник приложить будет некуда.
Дар смелый. Самонадеянный до высокомерия и такой сильный, что впору бежать на другой конец республики — лишь бы не сталкиваться с ним как с противником. Наскоро оправившись от моих неуместных признаний, он оторвал мою руку с пистолетом от своей груди и направил себе в лоб.
— В голову быстрее, киса. А если не можешь — прекращай трепаться, снимай штаны и начинай привыкать к мысли, что принадлежишь мне, — его пальцы коснулись моей шеи, прошлись там, где была оставлена последняя метка. — После таких признаний — ещё и на всю оставшуюся жизнь.
— А не жирно тебе будет, зараза ты плюшевая?
— В самый раз. Кто может быть лучше сучки, которая способна нагнуть всяких охуевших мразей? И которую я люблю так, что готов слить ей половину этих самых мразей. Лишь бы с её дурной башки не упал ни один волос.
Его нахальство (или всё же его слова?) настолько поражает, что даже злиться не выходит. По крайней мере, злость — отнюдь не самое сильное чувство, которое я сейчас испытываю.
Боги, когда ж я вообще умудрилась так вляпаться, сама того не заметив?..
— Я — не твоя — сучка, — негромко прорычала, не разжимая зубов.
А затем не глядя отшвырнула пистолет и тут же притянула Дара к себе, чтобы впиться уже наконец в эти несносно ухмыляющиеся губы.
Ну да, действительно: сначала попытайся его убить, а потом попытайся сожрать его рот. Последовательность — не одно из кошачьих достоинств, это точно.
