Сначала Тилли хотела сойти как можно ближе к «Пейджиз и Ко», но потом взглянула на Уилла, прижавшегося лбом к оконному стеклу, и передумала. Она встала из-за стола, отвела Горация в сторону и тихим шёпотом сказала, куда решила ехать.
– Как скажешь, мне всё равно, – не стал спорить машинист. – Но запомните вот что, – сказал он, в упор смотря на Тилли и Оскара, – если я узнаю, что вы болтаете про мой паровоз или бизнес, то от меня помощи можете больше не ждать. Вам понятно?
Дети дружно кивнули в ответ.
38. Душа моя парит в небе
Паровоз остановился у крошечной платформы, приютившейся под мостом через Темзу.
– Не споткнитесь, – сказал Гораций, торопливо выпроваживая своих пассажиров.
Тилли, Оскар и Уилл одним прыжком преодолели небольшой провал между паровозом и брусчаткой, благополучно приземлившись в реальном мире. Полисиллаб тут же подал гудок и начал набирать скорость. За мгновение до того, как он исчез в клубах сверкающей книжной магии, все трое увидели Майло. Он махал им на прощание, сидя на подножке последнего вагона, точно так же, как при первой их встрече.
Первым делом Тилли и Оскар достали свои телефоны и включили их.
– Сколько нас не было? – спросил мальчик. – Мы так сильно углубились в сюжеты, что мог пройти как день, так и целый год. Надеюсь, что не второй вариант, – сказал он, ощутив лёгкую тошноту от этой мысли.
Тилли озадаченно смотрела на экран своего телефона.
– Даже суток не прошло, – сказала она, показывая дату. – Мы этим утром вылетели в Америку.
– Никак не привыкну к течению времени внутри сюжетов, – удивлённо произнёс Оскар. – Зато моя мама пока не волнуется.
Тилли прекрасно понимала, что того же нельзя сказать о её бабушке и дедушке. Она быстро написала им и маме, что они в целости вернулись в Лондон и что скоро она им позвонит. Стоило девочке отправить его, как ей тут же перезвонил дедушка. Несмотря на гнетущее чувство вины, Тилли сбросила звонок и снова выключила телефон.
– Где это мы? – спросил Оскар, оглядываясь.
– В Лондоне, – ответила Тилли. – В Саутуарке
[20], если точнее. Я решила, что это идеальное место, чтобы напомнить Уиллу о некоторых очень важных вещах.
– А река пахнет всё так же, – заметил Шекспир. – Если не хуже. Ваша лавка где-то поблизости?
– Нет, – чуть помедлив, ответила девочка, пытаясь вспомнить, куда нужно идти. – Ничего знакомого вокруг не видите?
– С чего бы? – удивился Уилл. – Лондон сильно изменился с тех пор, как я в последний раз ступал по его улицам.
– Не весь, – сказала Тилли с хитрой улыбкой.
Она взяла Уилла под руку и повела за собой. Скоро они завернули за угол и увидели круглое здание с белёными стенами и соломенной крышей.
– Ох! – ошарашенно вздохнул Уилл. – Неужели он ещё здесь? Я полагал, что его давным-давно поглотила река или огонь, как это случилось при моей жизни.
Тилли почувствовала, как сжалась рука Шекспира, когда он восхищённо рассматривал театр «Глобус».
– Если честно, это не совсем то же самое здание, – призналась Тилли. – Но думаю, оно примерно в том же месте и выглядит очень похоже. Вы таким его запомнили?
– Именно таким, – сказал Уилл, прижимая руку к сердцу, словно боясь, что оно может выскочить из груди. – Ощущение, будто душа моя парит в небе, наблюдая всё с высоты. А можно зайти внутрь?
– Давайте попробуем, – предложила Тилли. – Правда, я не уверена, что нас пустят без билетов, если сегодня идёт спектакль.
Они перешли улицу, поднялись по ступенькам и прошли за ворота. Внутри было очень тихо, если не считать возни парочки туристов, делавших памятные фотографии. Двери в театр оказались закрытыми.
– Здесь никого, – удручённо сказал Уилл. – Театр на месте, но совершенно заброшен.
– Это не так, – послышался голос билетёра, который до этого тихо сидел на раскладном стуле и недоумённо разглядывал экстравагантный наряд внезапного гостя. – Идёт спектакль, так что все сейчас внутри.
– Вы позволите нам зайти? – тихо спросил Уилл.
– Боюсь, это невозможно, сэр, – строго ответил юноша. – Если представление началось, то двери открывать нельзя.
– Как жаль, мне бы так хотелось увидеть сцену, – умоляющим тоном произнёс Уилл.
Тилли поняла, что юный привратник принял Шекспира за безумного фаната, чьё поведение может быть чересчур странным даже для видавшего виды работника старинного театра.
– Это очень важно, – попыталась девочка спасти положение. – Наш друг долгое время не был в Лондоне, а ваш театр имеет для него особое значение.
– Как и для многих других, – пожал плечами билетёр. Он ещё раз окинул взглядом всю троицу и глубоко вздохнул. – Скоро антракт, – сказал юноша. – Внутрь вам нельзя, но вы сможете заглянуть в зрительный зал, когда откроют двери. Если всё идёт по расписанию, то ждать не больше пяти минут.
– А что сегодня играют? – спросила Тилли, надеясь, что это одна из пьес Шекспира.
– «Сон в летнюю ночь», – ответил билетёр.
– Отлично, – обрадовалась девочка.
Некоторое время все трое неловко топтались у закрытых дверей. Уилл погрузился в свои мысли, а Тилли и Оскар безуспешно пытались подавить зевоту.
– У тебя деньги есть? – вдруг спросил мальчик, заметив киоск с мороженым, в котором продавец готовился принимать зрителей во время антракта.
Тилли открыла рюкзак и достала кошелёк. Все доллары, которыми снабдила детей мама девочки, остались нетронутыми, но фунтов было не так много – большую часть они потратили на завтрак в аэропорту. Оскар взял остатки мелочи и пошёл за мороженым, но почти сразу вернулся с пустыми руками.
– Четыре пятьдесят! – возмущённо сказал он. – За одно мороженое! Хотя бы на улице было жарко, но ведь дождь собирается!
Мальчик мог бы ещё долго причитать, но тут массивные деревянные двери распахнулись, и площадку перед театром заполнила толпа людей, которые быстро рассредоточились между туалетом и буфетом.
– Идём, Уилл, – скомандовала Тилли и потянула Шекспира за собой.
Они остановились на пороге зала, спинами ощущая пристальный взгляд билетёра, и заглянули внутрь. По открытому двору прохаживались оставшиеся здесь зрители, разминая ноги и вглядываясь в хмурое небо, которое грозило обрушиться на их головы проливным дождём. Прямоугольная сцена, сильно выдававшаяся вперёд, была богато украшена переплетающимися лозами, цветами и огоньками, взбирающимися вверх по колоннам. Двор окружали три яруса деревянных балконов, на которых располагались скамейки и ложи для привилегированных (или просто более обеспеченных) зрителей. Тилли уже дважды была в «Глобусе»: первый раз со школьной экскурсией, во время которой им разрешили посмотреть здание, а второй раз с родителями – они смотрели пьесу под названием «Эмилия», которая была вдохновлена творениями Уилла. Девочка решила позже узнать, что он думает о таких интерпретациях. Она вдруг осознала, что множество людей были бы счастливы спросить мнение Шекспира о тысяче разных вещей, если бы у них была такая возможность.
