— В чем, кроме науки, заключались его функции? — не думал я о подобном, даже не предполагал. Составил для себя портрет личности — Лорд отморозок и все. Оказывается здесь целая история, и куча подводных течений, камней ли.
Интриганы хреновы!
— Чтобы люди к нам шли, работали не за страх, а за совесть, зная об ужасах и дичайших нравах, царящих вокруг. Даже «сбежавшие» рабы, которым давали возможность обрести свободу, являлись одним из элементов управления и устрашения! — я только головой покачал, а то мало этих факторов или «элементов», выйди за Купол хоть раз, посмотри, — Они появляются изнеможенные, голодные, не имея ничего за душой, рассказывая об ужасах за периметром Надежды, о пытках, тирании, голоде. И каждый, каждый слушатель примеряет на себя эту роль. Как думаешь, какие мысли в этот момент возникают в голове обывателя? Как хорошо, что мы оказались здесь… Поэтому надо трудиться и вопросов не задавать.
— А Петрович?
— Петрович — мразь, — опять короткое и емкое определение, — Всех перехитрил! Он должен был стать главой «отстойника», где собирался бы весь маргинальный элемент, — точно, тот же говорил про это, — И, конечно, несогласные с политикой нашего поселения, различного рода оппозиционеры. Еще и налог в «общак» платили, который переправлялся в Надежду, для ее взрывного роста. Им оставалось всего лишь десять процентов от всех добытых благ. Но оказалось и здесь, он нас как-то перехитрил. Как-то смог организовать производство на тот момент брони, превосходящей нашу, — точно, вспомнил я изумление руководящего состава, когда предоставил им образцы на собрании. Ученый задумался, а затем продолжил, — Всю окрестную шваль бы собрал у себя под крылом, а потом мы бы по ним шарахнули ракетами. Четыре штуки с разницей в минуту и все! Никого. Тишь, благодать и никаких тюрем не нужно. Из нас никто тогда не знал, что оказывается статус «поселение», может быть присвоен и в процессе роста. Предполагали, что для этого обязательно нужен соответсвующий репликатор. Тот же или догадывался, или кто-то подсказал…
И ведь это явная подначка — спроси, спроси, кто подсказал, а там и ментальная закладка сработает.
По крайней мере, так я обозначил это явление.
— Валькирии?
— Бабы? Бабы сами по себе, но в любом случае, благодаря своим выходкам, они, так или иначе, служат общей цели. Запугивают всех и вся так, что даже людям Дарка не снилось. Их боятся почище огня. Сил особых нет, зато жестокости и изобретательности, ни одному маньяку в голову не придет. Как тебе гиря на леске на яйца, и так, пока их не срежет?
— Слышал о таком и в той жизни. В двухтысячные, примерно, — ответил, хотелось задать множество вопросов, но… дело даже не во времени, дело в опасении того, что в результате их озвучивания в самый неподходящий момент допрос завершится.
А так, не поспоришь насчет крылатых дев, те сантиментами не заморачивались. Жалости к окружающим ноль целых ноль десятых. Не раз и не два наблюдал. И даже уничтожал.
— Главного как нейтрализовали? Его можно снять?
— Снять можно, он должен сам полномочия сложить. Но кому это нужно? Глава поселения крайне ограничен в перемещениях, учитывая тот факт, что он полностью под нашим контролем, смысл менять шило на мыло? — попытался пожать плечами ученый.
— Я вот одного не понимаю, вы одна шайка-лейка, но зачем тогда Петрович его дочь на куски кромсал, а между тем у вас между поселениями, точнее главами, полностью все под контролем? Что за это странный шантаж такой?
— Вот чего не знаю, того не знаю, — злорадно улыбнулся Саныч, — Добрынину же на все плевать, на ребенка — тем более. Его даже химией особо почивать не надо, главное, чтобы девка рядом была покрасивее, и не одна. Юбки только интересовали… Дочь… Не знаю, не слышал.
— Он при мне обручальное кольцо жены спалил, видел я в этот момент его лицо, он бы ее убил.
— Кто спорит? Убил бы, да еще так, что Чикатило, по сравнению с ним выглядел бы нежным и пушистым мальчиком-зайчиком. Жену он свою ненавидел люто — рога ему наставила с Алексеевым, до Возрождения еще. Простить не мог. А то, что это была ее месть за его прошлые измены, где он волочился за каждой задницей, даже домой триппер притащил, а потом и хламидиоз, он даже не подумал. Падишах, мать его так! В результате сделал из нормальной женщины настоящую шлюху, движимую только погоней за удовольствиями и поживой, без всяких материнских инстинктов. Скользкие дорожки — они такие, стоит только ступить, потом не остановишься, особенно, когда рядом поддержки нет.
— Алексеев и Фролов ваши люди? — неожиданно пришла в голову эта мысль. Тем более у них все схвачено, значит, не могут они работать сами по себе. Это невозможно.
— Конечно, ты даже им помог неосознанно с внедрением в бандитские анклавы. Нам нужны везде свои уши. Поэтому я их тогда и освободил из твоих застенок. И на респ они отправились, пришли в себя в Тихом, поплакались. Теперь в другое место их направили, тоже будут работать.
— Куда именно?
— По плану должны были в Последний Рейх.
— А опыт и мутаген зачем они с охотников и прочих бедолаг собирали? Народ пытались крышевать?
— Это их приработок. Для себя старались, любили жить на широкую ногу. И грести все, до чего руки дотягивались. Но пока они все делали, как нужно, на их закидоны закрывали глаза. Вот только зря они к тебе полезли. Я предупреждал, что ты отморозок и не чтишь никакую власть. Чертов анархист!
То идеалист, то максималист, теперь и анархист. Как в той песне: «Анархия — мать порядка, Хаос — порядка отец!»… И что у них с головой?
Мда…
Подобных товарищей в музей нужно сдавать, за деньги показывать.
— А Любимов-то, Любимов, чем вам не угодил? Вроде бы свою работу выполнял, гонял разную сволочь по округе и зверье опасное?
Вот здесь командир спецназа выбил двести из ста, он полностью просчитал почему, кому и зачем выгодна была его смерть. Даже и «мелочная» месть Баскакова на весы легла. И еще:
— Слишком он независимый, амбициозный, принципиальный. Плохое сочетание… не гибкий. И еще за ним идут люди, и согласно поговорке, которые не врут: «плох тот солдат, который не мечтает стать генералом», здесь ее можно перефразировать так: «плох тот генерал, что не мечтает стать диктатором». Нам грызня за власть внутри поселения не нужна. Купировать нужно было угрозу, — понятно, испугались, что в обозримом будущем тот мог перетянуть одеяло на свою сторону. Все остальное причины.
— Я только не понимаю, зачем это все? Ладно, хрен с ним с наукой, вы всегда редкими вивисекторами были, когда вас самих дело не касалось, ваших близких, детей и прочего. Остальные для вас расходный материал, объекты. Но не люди. Сами ради науки отчего-то под нож не ляжете. Только единицы, — отдал должное тем же Кюри, — Так зачем?
Тут Саныч зло рассмеялся. А потом с патетическими нотками воскликнул, кривясь, так и хотелось заехать по наглой морде:
— А как ты заставишь еще это быдло работать?! Наводить в сортирах порядок? Не гадить? Вкалывать? Поэтому держать их надо вот так! — попытался за спиной он стиснуть руки в кулаки, — В ежовых рукавицах. Но чтобы они не догадывались о тех, кто стоит за всем. И чтобы боялось! Постоянно боялись всего и вся! Страх — лучший мотиватор, с древних времен еще. И ведь очевидно… Здесь хорошие, там плохие. Все рады, с дебильными улыбками делают все как нужно, еще радуются, благодарят тебя… Добавим промывку мозгов. И один из этапов к идеальному обществу пройден. Без кнута — пряник бесполезен, он становится пресным.
