– А экраноплан? – кивнул профессор на ту модель, которую недавно крутил в руках.
– Это самодеятельность, – чуть поморщился Усольцев, – У меня один помощник из бывших моряков. Вот он и уцепился за идею этой каракатицы, когда мы технику предков рассматривали и прикидывали, что интересного сможем скопировать или взять за основу. Сам по ночам всё обсчитал и даже модельку этого чуда на свои деньги заказал. Понятно, что мы его расчёты перепроверили, перед тем, как его проект приняли, но что-то слишком уж широко мы шагать надумали. Как бы штаны не порвать.
Собственно, так оно и есть. Идеи, вот они. На столах стоят. Любую бери, доводи до ума, и она найдёт своего заказчика. А дальше что? Кто и где всё это изготовит? На наших верфях? Нет, не потянем. Меркуловские заводы? Так от них не так много и осталось. Хорошо ещё, что рабочих всех, кто не успел разбежаться, удалось сохранить. Самое смешное, что они и есть главная ценность, которую я приобрёл вместе с заводами.
Предкам в этом плане было легче. У них и обучение в школах было поставлено, и целая система профтехобразования существовала. А мне всё больше со вчерашними крестьянами приходится дело иметь. Они читать и писать кое-как умеют. Как таких к станкам ставить и чертежи им в руки давать, если они на микрометр смотрят, как на что-то непостижимо сложное.
– По-моему он чересчур крупноват у вас вышел. Или вы на этот раз масштаб изменили? – вернулся Фёдоров к столу с самой большой моделью, – Опять же, моряк ваш что-то никакого серьёзного вооружения не предусмотрел, кроме пары пулемётов. Да и те, как я понимаю, больше для защиты с воздуха предназначены. Ишь, как стволы вверх задрали.
– Вообще-то, это автоматические пушки, – оглянулся на меня Усольцев, и получив подтверждающий кивок, продолжил, – Основным видом вооружения здесь ракеты предполагаются. Две пусковые установки, по четыре ракеты на каждой.
Техномаг подошёл к столу и снял с модели две крышки, прикрывающие эти самые ракеты.
– Они у нас тоже при помощи магии летают, а наводятся электроникой на источник тепла. Причём, выбирают тепловое пятно не по температуре, а по величине этого самого пятна. С одной стороны недостаток чувствительности датчиков нам в минус идёт, но опять же никакими отвлекающими огненными ловушками такую ракету с цели не сбить. Нужно, конечно же больше испытаний, но пока из шести пусков у нас четыре удачно прошли. Как раз четыре последних, где мы управление подкорректировали и стартовый пороховой ускоритель посильнее поставили. Километров двадцать – двадцать пять для этих ракет теперь нормальная рабочая дистанция. Боевая часть ракеты состоит из пятидесяти килограммов тротила, – кратко изложил я наши достижения в ракетном деле.
Фёдоров шумно засопел, затем вытащил платок, и вытерев им пот со лба, деревянным шагом промаршировал к вешалке, где стоял оставленный им портфель. Покопавшись, он вытащил оттуда насквозь казённого вида папку и с ней подошёл ко мне.
– Соблаговолите ознакомиться, князь, – чопорно и крайне официально произнёс профессор, подавая мне раскрытую папку.
Опс-с… Имперский «вездеход».
«Податель сего» и так далее. Короче, Фёдоров имеет право говорить и распоряжаться от имени Императора в вопросах, касающихся науки и производства. Можно, конечно, поспорить о формулировках. Теоретически ракеты у нас больше к вопросам обороны относятся, чем к науке, но зачем? Одному мне такое производство не осилить, даже если порвусь на десяток маленьких Олежиков.
– Как я понимаю, вылетаем мы завтра утром? – спросил я у Фёдорова, и дождавшись его кивка, добавил, – Тогда уж вы, профессор, возьмите на себя приглашение Мещерского. Очень он нам нужен будет во время беседы.
– Обязательно приглашу, – кивнул профессор, – Вы лучше вот что мне скажите, Олег Игоревич, – перешёл Фёдоров на наш обычный язык общения, выполнив возложенные на него обязанности, – Отчего у вас, вроде бы здравые идеи и изобретения всегда в военную тематику уходят.
– В маму пошёл, – вздохнул я, – Она у меня с Урала, а там, что ни возьмутся делать, всегда танк получается. Даже из стиральной машинки.
Пару – тройку секунд Фёдоров с выпученными глазами переваривал услышанное, а когда сообразил, что я всего лишь пошутил, ржал долго и со вкусом, звучно хлопая себя по бёдрам.
Ну вот. Опять в столицу, и наверняка не на один день. Сказать, что я этим сильно огорчён, будет неправдой. И мужики меня легко поймут. Нет, дело вовсе не в малышах, которые ещё толком не научились плакать по ночам. Не мешают мне спать мои славные парни.
Тёща! Ага, Дашкина мама к нам в гости нарисовалась, собственной персоной. На внуков ей захотелось посмотреть и советы особо ценные раздать.
Дама она безусловно интересная и вроде относится ко всему доброжелательно и с пониманием, но сколько же от неё неудобств! Лично для меня, в первую очередь. Надо же такое придумать, что каждый раз к столу я теперь должен выходить в парадном костюме! Представили? Остаётся только радоваться, что у меня в моём поселковом гардеробе фрак отсутствует. В столице есть парочка, а вот в Бережково ни одного в шкафах не завалялось.
Двух вечеров, проведённых за светскими беседами, мне хватило выше головы. А то я сам не знаю, что театрал из меня никакой, а книжные новинки, особенно всякие там любовные романы, для меня хуже манной каши. Так что весь великосветский трёп я выслушивал с большим неудовольствием, усугублённым необходимостью следить за осанкой.
Эх, жаль, что не пригласить тёщу на прогулку по верфям и подземным заводам, и ещё в ряд других мест, где я успеваю побывать за день. Она бы так ухайдакалась за этот день, что про всякие там осанки до самого отъезда бы не вспоминала. Хотя, про отъезд пока речи не идёт, так что, кто его знает, как надолго она к нам пожаловала. Я попробовал было у Дашки осторожно этот вопрос провентилировать и впервые столкнулся с откровенным непониманием. Она-то маме реально рада, в отличии от меня, и как мне кажется, от Алёнки. Та тоже иногда носик морщит, когда княгиня её не видит. Так что в столицу я вряд ли без одной из жён полечу. Алёнка точно повод придумает, чтобы улизнуть из нашего милого дома, и вряд ли вернётся обратно, пока тёщенька от нас не свалит к чёртовой матери. Э-э, в смысле, пока глубокоуважаемая княгиня Вадбольская не соизволит отбыть к себе в имение.
* * *
Берлин. Унтер-ден-Линден, 9. Столичная резиденция короля Пруссии и Императора Германии Вильгельма.
– Мой кайзер! Без ложной скромности хочу сказать, что мы провели титаническую работу! Только сейчас я могу с уверенностью заявить, что все армии конфедераций находятся под прусским контролем и будут подчиняться нашим приказам беспрекословно! – каждое слово сухой, высокий и прямой, как жердь, генерал – фельдмаршал Рейхсхеера Кристиан Эвальд фон Клейст, отчеканивал так, словно гвозди вбивал.
– Вот как… И даже Бавария? – прищурился кайзер, до этого благосклонно кивавший на каждое предложение.
– Они до сих пор оставили у себя собственное военное министерство и свой же генеральный штаб. Однако после некоторых событий и перестановок это уже не имеет особого значения. Считайте, что баварский контингент полностью подконтролен нашему Генеральному штабу.
