Но они решили поступить по-своему, а именно разбудить змею. Кто знает, может быть, она проснётся и отправится искать себе пропитание; может быть, она голодная, вот и кусает свой хвост — как ребёнок, который сосёт палец во сне.
Остановившись на почтительном расстоянии, дети осторожно потрогали змею веткой орешника.
Змея не пошевелилась.
Тогда они легонько пощекотали ей подбородок. Дедушка Друс однажды рассказывал, что под мордой змеиная кожа отличается особенной чувствительностью. Как-то раз точно таким же способом — пощекотав змее подбородок — он спасся от калабарии
[7].
Змея приоткрыла один глаз. Дети переглянулись. В следующий миг она разжала челюсти, и хвост заскользил наружу. Шло время, змея всё раскручивалась и раскручивалась. А хвост всё не кончался. Его хватило бы не на одну, а на целых три змеи! Оказывается, она была невероятно длинной!
Раскрутившись окончательно, змея немного полежала, будто о чём-то размышляла или спала с открытыми глазами. А потом широко, сладко зевнула. Пасть у неё оказалась розовой, как леденец. Зубов видно не было. Не успела змея захлопнуть пасть, как из глубины её бесконечного тела появилась ещё одна змея, поменьше. Когда эта вторая змея выбралась наружу, она сразу же поползла к хвосту первой змеи и принялась его покусывать. Со стороны она выглядела как щенок, который сосёт у мамы молоко. Но в следующее мгновение удивительное животное принялось этот хвост заглатывать: сначала сантиметр за сантиметром, а потом и метр за метром. Заглатывая большую змею, маленькая буквально на глазах становилась в точности такой же толстой и длинной. И всё глотала, глотала… Проглотила и голову большой змеи… Пока не добралась до собственного хвоста!
И вот посреди дороги лежала точно такая же змея, как первая: зелёная, поблёскивающая в лунном свете. Было заметно, что это долгое заглатывание очень её утомило.
Дети пришли в себя не сразу.
— Обойдём её по краю! — предложил Тау.
Так они и сделали. Луна освещала путь лучше всякого фонаря. И они торопливо зашагали по серебристой от лунной пыли дороге, по старой счастливой дороге, которой всего-то и нужно было, чтобы кто-нибудь время от времени её спрашивал:
— Куда ты ведёшь?
А она отвечала:
— Куда хочешь, туда и приведу. Я такая!
VI. Мисс Дикинсон и Весёлые Грибочки. Дядюшка Дуб. Сказка Ромераля
[8]— Похоже, вы познакомились с бабушкой Уроборой, — произнёс глубокий низкий голос: казалось, это заговорил целый мир. — Надо же, она вас пропустила… И теперь вы здесь!
Дети так долго шли через лес и настолько устали, что уселись прямо на землю и сняли кроссовки. Они подняли головы и прислушались, стараясь определить, откуда доносится голос.
— Мисс Дикинсон вас проводит.
Тут из чащи вышла женщина. Небольшого роста, стройная, в белом платье из лёгкого, струящегося шёлка. Будто сошла с картины девятнадцатого века. Женщина сложила свои крошечные белые ручки, и дети заметили в одной из них лилию.
— Держите, — сказала она и протянула им цветок.
— А что это? — удивился Тау.
— Моя визитная карточка, — ответила она и неожиданно покраснела.
Ступала она осторожно, стараясь не примять ни единой травинки. Как будто не шла, а плыла над землёй. Её иссиня-чёрные волосы были собраны на затылке в косу. Глаза были огромные, тёмные, нежные, не иначе ближайшие родственники всех ручьёв, источников, родников, а заодно и капелек росы и других блестящих и прозрачных творений природы. А ещё они напоминали глаза дракона. Но драконы не умеют ступать так изящно и улыбаться так застенчиво, как мисс Дикинсон.
— Сюда, пожалуйста, — голос у неё был мелодичный, как у птички. Она посмотрела на детей, смущённо улыбнулась, но тут же прикрыла рот рукой. — Майя… Тау… — добавила она. — Видите, я знаю ваши имена. И помню вашего дедушку.
— Вы что, знакомы?
Мисс Дикинсон опять покраснела. Она прижала ладони к щекам, будто хотела их остудить немного, и, потупившись, снова улыбнулась.
— О, прошло столько лет. Я тогда была такой юной! Ступайте за мной, прошу вас.
Они сошли с дороги и углубились в лес, куда едва проникал лунный свет. Под ногами петляла тропинка, чуть заметная в непроходимых зарослях. Тропинку освещали грибочки со шляпками-конусами: они стояли, будто свечи, и излучали слабое дрожащее сияние. Стайка светляков перелетала со шляпки на шляпку. Тау и Майе показалось, что эти светляки нарочно вьются вокруг тропинки, чтобы освещать им путь.
— А что это за грибы? — спросил Тау.
— Это Весёлые Грибочки, — ответила мисс Дикинсон. — До того весёлые, что, если начнёшь хохотать, ни за что не остановишься, пока кто-нибудь тебя отсюда не уведёт. Они выделяют веселящий пар. Вот видите?
Мисс Дикинсон нагнулась и аккуратно, чтобы не сделать больно, сорвала грибочек и показала детям.
— Надо же, у него как будто огонёк внутри, — заметила Майя.
— И зелёные бровки! — добавил Тау.
— Верно, — улыбнулась мисс Дикинсон. — Смотрите: р-раз!
И гриб лопнул прямо у неё в руках! Розоватое облачко вырвалось из его мякоти и растаяло в воздухе.
— Бегите! Бегите отсюда, детки мои ненаглядные! Уже… уже начинается… Хи-хи!
Мисс Дикинсон подхватила юбки и бросилась наутёк, прыгая с кочки на кочку, как воробей.
— За мной, хи-хи! Не отставайте!
Майя и Тау тоже ощутили на себе эффект Весёлых Грибочков. Всё вокруг мгновенно окрасилось оранжевым, лимонно-жёлтым, а затем и остальными цветами радуги. Почему-то их это здорово развеселило. Покатываясь со смеху, дети неслись за мисс Дикинсон по пятам. Кто бы мог подумать, что эта хрупкая мисс бегает так резво!
— Быстрее, Тау! Хи-хи… Ха-ха-ха! — хохотала Майя.
Тау даже не пытался выговорить что-нибудь членораздельное. Он мчался, подскакивал на бегу, вне себя от восторга дрыгал ногами в воздухе (а ещё прыгал на одной ноге, скакал задом наперёд и размахивал руками). Глядя на него, Майя смеялась всё громче: она так разошлась, что даже врезалась в дерево.
