Начинаю яростнее делать ей массаж и искусственное дыхание. Буквально впиваюсь в нее.
А потом приподнимаю и прижимаю к себе. И сам пугаюсь этого жеста. А вдруг это в последний раз, когда я касаюсь ее?!
56. Милана
Первое, что я ощущаю, приходя в себя, — частое сердцебиение. И это точно не мое сердце. Каждый удар хлестко отдается в меня. И мне жарко и… тесно. Да, мне тесно.
С трудом приоткрываю глаза. Меня кто-то обнимает, крепко прижимая к себе.
— Стас? — едва слышно зову я.
Хватка сразу же ослабевает. Поднимаю голову и инстинктивно отдаляюсь, хотя руки вокруг моего тела и не позволяют мне этого сделать.
Как он здесь оказался? Почему я в его руках? И главное — что произошло?
Мне хочется получить ответы на все эти вопросы, но я не могу произнести ни слова. В теле непривычная слабость. В горле першит. Откашливаюсь. И очень хочется пить. Но даже такую безобидную просьбу я не решаюсь озвучить этому человеку.
А он пальцами приоткрывает мои веки и рассматривает их. Меряет пульс на запястье, задумчиво глядя в землю.
— Что случилось? — наконец, решаюсь спросить.
— Пожар, — спокойно говорит он.
— А где Стас? А Вы… Что Вы здесь делаете?
Эти вопросы остаются без ответов. Он просто берет меня на руки и куда-то несёт. А я опять чувствую, как меня накрывает страх.
Но Дамир сажает меня на садовые качели. От этого они раскачиваются и у меня начинает кружиться голова. Хватаюсь за ручки и закрываю глаза.
Качели резко застывают на месте.
— Пить, — хриплю из последних сил и только слышу шаги.
Спустя какое-то время появляется Дамир с бутылкой воды. Хватаю, едва он протягивает мне ее. И жадно пью. Так, как будто я не пила целую вечность. Чувствую, как вода растекается по моему телу, принося долгожданную прохладу.
Я так сильно хочу пить, что не замечаю, как вода течет и по подбородку, стекает по шее и смачивает одежду.
Убираю бутылку ото рта и Дамир платком касается моего подбородка. Я дергаюсь назад. Во мне сидит животный страх от его прикосновений.
Он, похоже, замечает это мое движение и просто убирает свою руку.
Вытираю подбородок рукавом и слышу звук сирены. Он становится все громче и громче.
Наконец, машины въезжают во двор. Сначала пожарная, потом «скорая».
Оборачиваюсь и вижу, что тушить уже нечего. От сауны остался черный дым и тлеющее пепелище, которое и заливают белой пеной приехавшие спасатели.
Дамир машет рукой вышедшим из «скорой» врачам.
Спустя несколько минут меня увозит машина скорой помощи и я в окно вижу, как Дамир, засунув руки в карманы, смотрит нам вслед.
Мы так ничего и не сказали друг другу и я не знаю, должна ли я его благодарить за свое спасение или винить за случившееся.
Меня оставляют в больнице на несколько дней.
Как только узнал, папа сразу же приезжает ко мне.
Просит у меня прощения и обещает больше не пить. Рассказывает хорошую новость, что маме сделали ещё одну операцию и она быстро восстанавливается. Идёт на поправку.
Обо мне решаем ей пока не говорить. Маме нельзя волноваться.
Выйду из больницы и сама к ней съезжу.
Через несколько дней я, наконец, выхожу из больницы. Меня встречает папа. Обнимает, целует. Очень довольный.
— Такие новости, Милана! Очень хорошие новости!
— Что? Маму выписали?
— Пока нет. Но с ней тоже все хорошо.
— А что тогда? — не понимаю я.
— Дамира арестовали, — улыбаясь, говорит отец.
— За что? — мне и правда интересно.
— На даче, в кустах, нашли канистру из-под бензина. Скорее всего, ее использовали для поджога. У Дамира сняли отпечатки пальцев. Он же там был. Так что подозреваемый.
— Это он поджёг сауну? — внутри все холодеет. — Зачем?
— Нет, — отвечает отец. — Скорее всего, не он. На канистре нет его отпечатков. Но его отпечатки совпали в базе с розыскными. Поэтому его арестовали.
Отец искренне радуется.
— Ты понимаешь, Милана? Его арестовали! — повторяет он. — Нам можно больше не бояться. Надеюсь, его закроют надолго.
— За что? — просто спрашиваю я.
— Нанесение тяжких телесных повреждений. Ножом кого-то пырнул. Так ему и надо.
— Ножом… — тихо произношу я, пугаясь своих догадок.
57. Милана
— Расскажите все, что помните о том дне, — голос следователя на удивление мягкий и дружелюбный или это я просто отвыкла от таких мужских голосов.
Как только я вышла из больницы, позвонили из полиции. Поэтому я здесь. Даю показания. Я — главный свидетель поджога.
О том, что это именно поджог, а не случайное возгорание мне сообщил отец.
— Я была в сауне, — рассказываю я, опуская подробности, зачем я там оказалась, — почувствовала запах дыма. Рванулась к двери, но она оказалась заперта. Я попыталась ее выбить, но, наверное, потеряла сознание. Дальше не помню ничего.
— Так. А приехали Вы на дачу одна?
— Нет. Меня привез Стас.
— Стас? — переспрашивает следователь.
— Станислав Нечипоренко. Мой знакомый. Вы его допрашивали? Что он сказал?
— Станислав Нечипоренко скрылся. Его нигде нет. Ни дома, ни на работе. Телефон тоже не отвечает. Скорее всего, он будет объявлен в розыск.
Я хмурюсь. Как? Стас? Они подозревают его? Но зачем ему это надо было?
И, как будто прочитав мой немой вопрос, следователь спрашивает:
— Мог ли Станислав устроить поджог?
— Стас? — удивляюсь я. — Но зачем?
— Это я должен у Вас спросить, — усмехается следователь.
— Я не знаю, — отвечаю, опуская взгляд. — Я не знаю, кому нужен был этот поджог. А, может, всё-таки, это случайное возгорание?
