Вдруг корень рванулся из моих рук, и я, следуя за его движением, описал дугу и с размаху шлепнулся на землю. Ли, вцепившись в конец ветки, которую я сжимал в руках, размашисто водил ею из стороны в сторону, а я мотался вместе с ней, как консервная банка, привязанная к собачьему хвосту. Я изо всех сил пытался разжать руки, но не мог. Я не чувствовал их!
Глядя на мои отчаянные усилия, Ли расхохотался и отпустил ветку. По инерции я проехался на животе еще немного, а потом сел, удивляясь самому себе, и снова попытался разжать пальцы. Мне это не удалось.
– Ты все делаешь неправильно, – продолжая веселиться на мой счет, заявил Учитель. – Чтобы разжать руки, ты должен вспомнить то ощущение, которое появилось в них, когда тебе в детстве удалось это сделать. Сверхусилия создаются на основе мыслеобразов, порожденных волевыми эманациями, поэтому управлять ими можно именно с помощью мыслеобразов. Как ты можешь разжать руки, если ты не чувствуешь их? Чтобы удержаться над пропастью, ты подсознательно создал образ каменных, неподвижных, не чувствующих ни боли, ни усталости пальцев. Этот мыслеобраз, подкрепленный волевыми эманациями, порожденными страхом смерти, реализовался, и твои руки превратились в бесчувственный камень. Чтобы разжать руки, ты должен с помощью другого мыслеобраза вернуть им чувствительность. Вспомни, как к ним возвращалась жизнь.
Я вспомнил пальцы отца, массирующие мои кисти в тазике с горячей водой. По рукам начали пробегать мурашки, как бывает, когда они затекут. Чувствительность вернулась сначала на кожу тыльной поверхности кисти. Постепенно она распространялась вглубь вместе с теплом, передающимся от воды.
Так же как в детстве, по моим кистям пробежали мурашки. Медленно и неуклюже пальцы разжались, выпустив ветку.
– Помассируй руки, – сказал Ли. – Сейчас в них, как и после аутодвижений, из-за воздействия мыслеобразов нарушена циркуляция энергии. Восстанови ее растиранием и мыслеобразом воспоминания о твоем привычном ощущении рук.
Закончив массаж, я снова уселся у костра.
– Видишь, как важны подобные воспоминания, – прокомментировал Учитель. – Не так просто научиться выполнять подобный трюк. Если ты проделаешь то же самое еще несколько раз, то мыслеобраз окаменевших рук будет реализоваться у тебя мгновенно, и так же мгновенно с помощью другого мыслеобраза ты сможешь возвращать рукам чувствительность. А теперь постарайся припомнить еще какую-нибудь подобную историю.
– Я расскажу тебе, как прыгал с поезда, – улыбнулся я.
В тот жаркий летний день мне было всего четыре года. Поскольку моя сестра жила в Москве и у нее не было возможности приобщиться к щедрым дарам Крымской земли, мать регулярно со знакомыми проводницами передавала для нее посылки, наполненные ароматными ягодами и фруктами. Я повсюду сопровождал маму и, конечно, с восторгом отправился с ней на вокзал, ведь большие поезда нравились мне даже больше, чем игрушечные машинки.
Поезд только что прибыл из Москвы и должен был отправиться в депо, прежде чем поехать обратно. Мы зашли в вагон, проводница отдала нам посылку от Лены и взяла ту, что приготовила ей мама. Мама и проводница мирно беседовали, и в этот момент поезд тронулся. Видимо, в маме погибал талант прирожденного каскадера, и она отреагировала, не задумавшись ни на секунду. Выбросив в дверной проем полученную из Москвы посылку, она выскочила вслед за ней и, кувыркнувшись по перрону, встала на ноги. Только тут она сообразила, что в стремительно набирающем ход поезде остался ее любимый сын. Мама рванула вдогонку за вагоном, отчаянно крича:
– Шурик, уезжай, я тебя найду!
Я тоже действовал автоматически. Перспектива остаться одному в отправляющемся в неизвестность вагоне меня совсем не прельщала, и я понял, что надо прыгать. Расстояние до проносящегося мимо перрона показалось мне огромным, но я знал, что, если мама прыгнула и перекувырнулась, я смогу сделать то же самое. Уверенность в правильности принятого решения уничтожила страх. Я ничего не чувствовал, целиком настроившись на прыжок. Тело показалось мне легким и невесомым, когда, оттолкнувшись изо всех сил от подножки, я прыгнул вперед. Инстинктивно я сгруппировался и, несколько раз перекувырнувшись, сел, с удивлением оглядываясь по сторонам. Мама налетела на меня, как взбудораженная наседка, с оханьем и стонами пытаясь отыскать у меня опасные для жизни повреждения, но, к счастью, мы оба отделались легкими царапинами.
– Воспоминание мыслеобраза, заставившего тебя без страха и сомнений спрыгнуть с поезда, и умение мгновенно воссоздавать его поможет тебе в совершенствовании прыжков с высоты и с движущихся объектов, – сказал Ли. – Тело любого человека инстинктивно умеет прыгать, но страх, неуверенность или сомнения, таящиеся в сознании, мешают телу действовать. Опыт, подобный твоему, может значительно облегчить обучение воина некоторым психофизическим навыкам. Похоже, твое детство не было скучным. Раз уж мы начали эту тему, вспомни еще что-нибудь, связанное с мыслеобразами, порожденными волевыми эманациями.
Следующие две истории тоже произошли со мной в возрасте четырех – пяти лет, и обе они демонстрировали мой нарождающийся интерес к боевым искусствам.
Кипучая натура мамы не позволяла ей понапрасну тратить время, гуляя в парке с ребенком, и она, совмещая приятное с полезным, по собственной инициативе вносила свой вклад в общественную жизнь города, поливая из шланга газоны. Не знаю, как ей удалось уговорить обслуживающий персонал парка, но, как только она появлялась, ей вручали шланг, включали воду, и мама включалась в трудовой процесс, не забывая время от времени посматривать в мою сторону, проверяя, все ли в порядке.
В этот день я явился в парк с большим игрушечным грузовиком и увлеченно принялся возить его взад-вперед у фонтана, в центре которого выкрашенный в зеленую краску мальчик сжимал в руках столь же зеленую рыбу. Мой грузовик привлек внимание двух праздно шатающихся мальчишек лет тринадцати – пятнадцати. Они попросились поиграть со мной, и мама, убедившись, что сын при деле, отправилась поливать газон.
Некоторое время мы мирно играли, но мальчишкам это быстро надоело, и они принялись толкать друг друга, выясняя, кто сильнее. Разморенные жарким солнцем, они поленились перейти от словесного выяснения отношений к бодрящей драке и, лениво присев на край фонтана, заключили перемирие и обратили свое внимание на меня.
– Ну ты, сопля, карлик, чего крутишься здесь? – презрительно процедил сквозь зубы тот, что постарше.
– Вали отсюда, недомерок. Мы не играем со слабаками, – поддержал его другой.
Я обиделся. Только что они забавлялись с моим грузовиком, а теперь незаслуженно оскорбляют меня, утверждая, что я слабак. С этим я никак не мог согласиться. Меня окатила волна холодной ярости, и я приготовился к бою. Как и перед прыжком с поезда, меня оставили страх и сомнения. Благоразумно выбрав парня поменьше ростом, но все равно казавшегося гигантом по сравнению со мной, я ринулся в атаку. Пулей подлетев к обидчику, я изо всех сил толкнул его руками в грудь. Результат превзошел все мои ожидания. Взлетев над бортиком фонтана, мальчишка упал в воду. Видимо, измененное состояние сознания, в которое я вошел, чем-то слегка напоминало состояние «серебряного тумана». Мое восприятие времени замедлилось. Я наблюдал, как он медленно и плавно переворачивался в воздухе, как неторопливо вошел в воду, раздвигая ее своим телом, как фонтаны брызг завораживающе медленно поднимались с двух сторон.
