На корме Волосатые Ревуны уже возвращались с разоренного пиратского корабля. Со стороны носа лемуты еще не успели отбить атаку, но пираты явно отступали.
Вмиг оценив обстановку, С’тана быстро поднялся на крышу рубки, огляделся: море вокруг застилали паруса десятка пиратских кораблей, спешащих на сближение. У самых их бортов сверкали обнаженные клинки абордажных отрядов. На крейсер Голубого Круга напали пираты! И, судя по всему, собирались продолжить атаку.
На этот раз темный мастер не испытал даже приятного возбуждения от покалывающего сердце страха.
— Они сошли с ума, — удивленно качнул он головой, полуприкрыл глаза и положил ладонь на свисающий с шеи амулет.
Из горла его вырвался хрип, словно от натуги, адепт Нечистого медленно повел лицом по кругу, и там, куда падал его прищуренный взгляд, картина разительно преображалась. Баллисты начинали беспорядочно метать горшки с горящим маслом, корабли шарахались из стороны в сторону, сталкиваясь между собой, проламывая борта и обрывая такелаж. Кое-где метательные снаряды попали в цель, и на деревянных палубах вспыхнул пожар, но тушить его оказалось некому — разозленные люди вступали между собой в яростные схватки.
С’тана повел взглядом в обратную сторону, и все те суда, которых миновали горшки с пылающим маслом или таранные удары соседей, сами повернули к образовавшимся поблизости свалкам, заваливаясь с борта на борт, путаясь своими мачтами в вантах соседей.
Немного времени — и могучая эскадра практически перестала существовать, сладострастно добивая самое себя.
Дигр, вышедший на палубу следом за адептом, судорожно сглотнул от увиденного и схватился рукой за косяк двери.
«Это я, я сделал, — с детской радостью восторженно защелкал Солайтер. — Все благодаря мне».
«Ты заставил пиратов напасть на крейсер Нечистого?» — не поверил священник.
«Больше, — с гордостью поправил неведомый собеседник. — Намного больше. Но никого ничему не заставлял. Только чуть-чуть подправил. Заставил С’тану бояться тебя чуть-чуть побольше, и он сам поднялся на корабль и лично помчался в погоню. Немного уменьшил страх пиратов перед темным мастером, и они сами решили ограбить этот крейсер. Добавил немного храбрости главному Ревуну, надоумил его солдат усомниться в его храбрости, и они устроили поединок с твоим медведем, а потом перебрались продолжать его возле управляющего кристалла… — Солайтер опять весело защелкал. — Я даже не вмешивался, они его сами сломали».
— Великий Господь, — перекрестился киллмен.
Наверное, ему следовало радоваться — но зрелище того, как некое далекое существо смеха ради столкнуло в смертельной схватке тысячи людей, вызвало у него ужас. Сегодня он помогает Аббатствам, завтра захочет повеселиться со священниками… Что тогда? Разрушенные города, сожженные монастыри, груда мертвых тел — и никто так и не поймет, чего ради все началось?
На крыше рубки С’тана громко перевел дух, созерцая дело рук своих: множество пылающих вокруг крейсера кораблей, сцепившиеся в абордажной схватке недавние союзники.
И все, что только потребовалось для победы, — это несколько точных мысленных импульсов в разумы снайперов, рулевых, капитанов, волна беспричинной ярости, брошенная в сознание и без того готовых к бою пиратов.
Воистину, у неизменных друзей острова Манун помутился разум: неужели они, прекрасно зная силу адептов Нечистого, не понимали, чем кончится это бессмысленное нападение? Почему…
Правитель Голубого Круга судорожно схватился за амулет, протянул перед собой свободную руку, внезапно уловив уже знакомый ментальный щуп, что постоянно ощущался то тут, то там вокруг острова, — призрак чужого разума, оставивший свой след в сознаниях гибнущих людей. Значит, все это не просто так?
— Но кто же ты, кто? Явись, — со злобой пробормотал себе под нос мастер, вызывая неведомого врага. — Выйди на честный поединок, если хочешь войны.
В голове священника послышалось насмешливое пощелкивание:
«Так тебе интересны секреты С’таны, киллмен? Тогда иди в его разум, я приоткрою тебе узкую щелочку.»
Дигр мгновенно стряхнул с себя все печальные думы и сосредоточился на прощупывании памяти адепта тьмы. Он прекрасно понимал: другого такого шанса не представится.
Сознание правителя Голубого Круга пронизывал холод. В нем почти не ощущались обычные человеческие эмоции — их полностью вытеснили жажда власти и искренняя преданность Нечистому. Основные чувства переплетались настолько, что трудно было понять, служит С’тана темным силам, чтобы добиться власти, или стремится к власти, чтобы лучше служить своей вере.
Отсюда, из низших, чувственных пластов Дигр и начал пробираться наверх, к самым поздним воспоминаниям.
Сливаясь с сознанием мастера, священник понял, что никакого детства, никакой молодости у того не было. Во всяком случае, ничего подобного в его памяти не отражалось.
Там сохранились только пытки, новорожденные лемуты, расчлененные тела. Причем жертвами пыток и убийств в основном оказывались не люди, а именно юные глитики и ревунчики. Имелось несколько воспоминаний о войнах, в которых С’тана командовал крупным отрядом Псов Скорби, а потом опять — опыты, опыты, опыты, причем навязчивой манией проглядывала одна мысль: лемуты должны уметь говорить! В этом таилась какая-то огромная, невероятная возможность.
Первый из говорящих лемутов стал самым ярким из воспоминаний. Киллмен различил его в подробностях: уродливый, скособоченный, коротколапый глит. Потом опять война, вспышка радости от принятия поста правителя Голубого Круга, снова опыты — на этот раз большинством жертв были люди, от девушек и детей до глубоких стариков и сильных воинов. Их головы испепелялись на глазах, бегали одетые в рясы адепты, а самого С’тану переполняла ярость.
Огромные машины непонятного назначения и самых причудливых форм, ковыряющиеся в них мастера — по необходимости одетые не в привычные балахоны, а в куртки с короткими рукавами, — выращенные в подземных лабораториях драгоценные кристаллы, погружаемые в железные внутренности кораблей и механизмов.
И снова удача — хлопающий глазами лысоватый толстяк, в растерянности пытающийся перегрызть лежащий на столе осиновый крест.
Воспоминания стали более подробными, и священник начал понимать, что метсианские селения вовсе не обязательно завоевывать силой — достаточно внедрить в сознания руководителей воинских отрядов и правительства другие личности. Например — специально выведенных для этого лемутов.
Теперь становилась ясна и конечная цель изысканий темного мастера: он создавал говорящего лемута с достаточно развитым сознанием, который смог бы заменить человеческую личность в ее теле так, чтобы резко изменившегося правителя или командира не приняли за одержимого или лишившегося разума. Говорящие воины: глиты, Волосатые Ревуны, Люди-Крысы — стали всего лишь побочным результатом большого эксперимента.
Воспоминания становились все более и более четкими. Дигр словно сам, своею рукой толкнул тяжелую дверь и вошел в большой, тускло освещенный зал. Несколько сот лемутов стояли здесь не шелохнувшись так близко друг к другу, что, казалось, образовывали единый организм. На стене светился экран. Киллмен узнал на нем изображение Нагрокалиса с высоты птичьего полета.
