— Нужно эту птичку заставить спуститься! — оглянулся на медведя киллмен.
— И я так думаю, — рыкнул Кизр. — Я пр-рикажу аншаб слить свою волю, и мы узнаем, что враги затевают на сей р-раз.
Шаман лег на живот и раскинул лапы, словно пытался обнять землю. Как по мановению волшебства, налетел ветер — пригнул осенние травы. И стало так тихо, что было слышно, как облака трутся боками друг о друга.
Когти Кизра впились в почву, огромное тело свело судорогой. Казалось, что шаман испытывает ужасающую боль — конечности одеревенели, морду исказила гримаса. Сотни разумов аншаб объединили усилия и направили ментальный поток Кизру. Едва влившись в сознание шамана, мощный поток устремился вверх, туда, где в пустоте и безмолвии парила ненавистная птица.
Священник почувствовал, как незримый адепт получил ужасающий удар. Ментальный щит не выдержал натиска и разлетелся. Планер покачнулся, кивнул носом и камнем помчался к земле.
«Так мы ничего не узнаем», — подал мысленный голос Рой.
«Не беспокойся, господин!»
Птица сделала замысловатый вираж и вышла из пике — адепт внезапно очнулся и потянул штурвал на себя. Он попытался направить летательный аппарат ввысь, но чужеродная сила, которая едва его не погубила, вновь проявила себя — пилот ощутил острейшую боль. Точно раскаленная игла пронзила мозг, вытравляя желания и мысли. Он подчинился, плавно надавил на рычаг, и планер пошел вниз. Вскоре черная тень скользнула по стойбищу — размашистая и зловещая, — пронеслась над головами перепуганных брейнеров, и летающая штуковина вонзилась носом в землю перед самым домом Кизра.
От первого же удара дубиной колпак летуна раскололся, и солнечные блики легли на мертвенно бледное лицо с тонким длинным носом и водянистыми, холодными глазами. Адепт смотрел не моргая. Лицо его было бесстрастным и отрешенным — оно вполне подошло бы кукле или трупу, а не живому человеку.
Кизр схватил пилота за шею и одним мощным движением поднял на уровень глаз. Их взгляды встретились.
— Что пр-рикажешь с ним делать, господин? — не отпуская добычу, спросил Кизр.
— Для начала узнай, как его имя.
Не желая утруждать себя долгими разговорами, Кизр стиснул шею адепта и зашипел, задавая ментальный вопрос:
«Я бы тебя убил, но господин желает знать твое имя».
В ответ послышался слабый хрип, в котором угадывалось: «Азр». Кизр довольно оскалился:
— А что делает Азр-р в здешних местах?
— Это не твое дело, грязный лемут, — просипел адепт. — Великий С’тана покарает тебя и все твое поганое племя.
— Не знаю, кто такой лемут, — показал зубы Кизр, — но, по-моему, господин, эта бледная немочь пытается меня оскор-рбить!
— Ты совершенно прав, мой друг, — ответил священник.
— Тогда позволь, я свер-рну ему шею!
Не дожидаясь разрешения, Кизр так сдавил адепту горло, что послышалось, как захрустели позвонки. Глаза Азра закатились, язык вывалился, руки и ноги начали судорожно подергиваться — новый шаман явно не владел искусством вести допрос.
— Не торопись, — остановил его киллмен, и Кизр с сожалением поставил свою жертву на землю. — Думаю, мы договоримся.
Дигр рассуждал очень просто. Смерть является предметом поклонения любого, принадлежащего к Темному Братству, так что страх смерти — ничтожный повод для развязывания языка. А вот страх оказаться предателем в глазах единомышленников — совершенно другое дело.
— Я знаю, что ты верно служишь своему делу, — обратился к адепту священник. В ответ Азр только презрительно скривился. — И я уважаю твою стойкость.
Слуга Нечистого вгляделся в его лицо:
— Сейчас ты мне расскажешь, что искусен в пытках, что даже камень в твоих руках будет молить о пощаде. Не утруждай себя, метс. Не трать время — этим ты ничего не добьешься.
— Убить тебя?! — воскликнул Рой. — Не-е-ет. Я поступлю иначе.
— И как же?
— Я тебя отпущу. И как ты думаешь, что решат на Мануне? Им ведь уже наверняка известно, что ты попал в плен?
Лицо Азра омрачилось.
— Ты умен, священник, — процедил он, — определенно умен. Но предположим, я решусь предать Темное Братство. Я говорю «предположим», ибо даже сама мысль об этом заставляет меня содрогаться от ужаса. Что я получу взамен? Жизнь?! Но ты сам сказал, что на Мануне уже давно известно о том, что я пленен. А что еще ты можешь предложить? Зачем мне сотрудничать с тобой?
— Я могу предложить тебе смерть. Если ты расскажешь о своем задании, ты будешь умерщвлен. И я клянусь обставить все так, что С’тана будет считать, будто Азр погиб, как герой. Возможно, тебя даже причислят к лику великомучеников.
Адепт задумался. Некоторое время на лице его отражалась внутренняя борьба.
— Твое предложение не лишено смысла, — вымолвил он наконец. — Одна беда: в Темном Братстве отродясь не было никаких великомучеников.
— Странно, — усмехнулся священник, — кажется, С’тана одно время носился с этой идеей.
— Похоже, в Аббатствах хорошо информированы о наших делах, — осклабился Азр, — но, боюсь, ваши сведения не точны. Впрочем, это не важно, — продолжал он, — а важно то, что я вовсе не такой фанатик, как ты себе вообразил. Конечно, я готов пожертвовать жизнью. Жизнь — это всего лишь круги на воде. Но в другое время и при других обстоятельствах. Умереть посреди Тайга не входит в мои планы. А что касается того, чтобы меня отпустить… Я в любой момент могу доказать свою честность, просто открыв сознание мастеру. Но и это не входит в мои планы.
— А что входит в твои планы? — озадачился Дигр.
— Я желаю занять достойное место. Я сниму ментальный щит, и ты сможешь проникнуть в мое сознание и узнать все, что пожелаешь. Но в обмен — ты поклянешься на кресте, что висит у тебя на груди, помочь мне.
— В чем должна состоять помощь?
— О, сущий пустяк, — оживился адепт, — сущий пустяк. Я хочу, чтобы ты передал в свои Аббатства, что встретил самого Нечистого в облике адепта Темного Братства по имени Азр. Ты приведешь доказательства: дескать, сей адепт шипел, как змея, и корчился в страшных корчах при одном только взгляде на крест, что творил темное волшебство, кое недоступно простым колдунам…
— И метал гром и молнию, — присовокупил метс.
— Что-то в этом роде. Да, и еще, — несколько смутившись, произнес Азр, — о моем умерщвлении не может быть и речи. Ты дашь мне свободу.
— И куда ты пойдешь?
— Буду скитаться по лесам, — пожал плечами адепт, — до тех пор, пока не поползут нужные мне слухи. Ну, а потом…
— О, я надеюсь, что потом ты отблагодаришь скромного священника.
— Не сомневайся.
— Ну, что ж, считай, что договорились.
Рой мысленно усмехнулся: «Ежегодно кто-нибудь из киллменов обнаруживает Нечистого. Ежегодно собирается Высший Теологический Совет во главе с аббатом Демеро и рассматривает подобные сообщения. Но почему-то до сих пор Нечистый так и остается символом, материального воплощения коего так и не удалось обнаружить. Как было бы просто, если бы все Зло, содержащееся в мире, олицетворялось одним единственным существом. Увы! Зло — в каждом из нас, в любом нашем действии. Нет ни одного действия, несущего только добро. У всего есть обратная сторона! Даря цветок любимой, ты убиваешь сам цветок. Ступая по земле — умерщвляешь тысячи мелких организмов. Даже самое обычное дыхание содержит смерть — для мелких существ, попавших в поток воздуха».
