«Должно быть, градоначальник Бирг Кастерс вчера устроил народное гуляние, — усмехнулся метс. — Старый лис жить не может без дешевой популярности». Судя по всему, царящее в городе уныние объяснялось именно этим. Дебошир и выпивоха, Бирг, каким-то чудом выбранный городским главой, не избавился от вредных привычек. Но теперь к ним прибавилось еще и тщеславие.
Рядом с Дигром шагал кентурион, за всю дорогу не проронивший ни слова. Рой прекрасно знал, что Крысобой не отличается словоохотливостью, но тем не менее чувствовал себя неуютно. Он даже подумал, не обидел ли чем старого друга, но тут же отбросил эту мысль.
— О чем ты все время молчишь? — спросил Дигр.
Марк резко остановился и пристально посмотрел на Роя:
— Ненавижу я этот город. Его улицы, запах. Эту деревянную мостовую, сдобренную помоями, эти дома. Иногда мне кажется, что Нагрокалис убивает меня. Если бы ты знал, как я хочу вырваться отсюда!
Дигр невольно отпрянул. «Либо я повредился умом, — подумал он, — либо это не тот Марк, которого я знаю». Повинуясь внезапному порыву, священник проник в сознание кентуриона. Крысобой, не обладавший подобными ментальными способностями, не мог почувствовать осторожного прикосновения. Именно на это и рассчитывал киллмен.
«Бедняга Марк, и ты выдохся», — подумал Дигр, мысленно обследовав разум друга. Разумеется, Марк раздражение объяснялось просто: суровый рубака потерпел фиаско на личном фронте и оттого видел окружающий мир в темном свете. Рой искренне раскаивался в своем бесцеремонном вторжении и с трудом удерживался от извинений.
— Не пропустить ли нам по стаканчику, дружище? Полагаю, проверку постов можно и отложить.
Марк с ненавистью взглянул под ноги — сапог угодил в грязную лужу — и прорычал:
— С удовольствием.
Они завернули за угол и направились в одно неплохое местечко, что находилось неподалеку.
Кабачок «Зеленая гадюка» пользовался заслуженной славой. В отличие от трех других питейных заведений Нагрокалиса, «Зеленая гадюка» могла похвастаться приличной кухней, а также добрым отношением к клиентам. По крайней мере, здесь не вышвыривали за дверь только за то, что посетитель перебрал лишнего или у него вдруг кончились деньги. Хозяин всегда был готов предоставить кредит, правда, под невероятные проценты. И еще здесь подавали настоящий ром и вина, приготовленные из благородных ягод, а не бурду, полученную перегонкой поросячьего навоза.
Завидев посетителей, владелец кабачка, однорукий Луи, расплылся в приветливой улыбке:
— Уж не сам ли это господарь Дигр с господарем Крысобоем? — Луи приковылял к вошедшим и протянул шестипалую ладонь. — Такая честь для ничтожного Луи, такая честь.
В городишке поговаривали, что Луи знается с пиратами. По некоторым слухам, калека был на короткой ноге с самим Лохматым — главой пиратского клана, орудующего в водах Внутреннего моря, и даже руку потерял во время одного из набегов. Взглянув на испещренную морщинами физиономию Луи, Дигр подумал, что, возможно, сплетни не лишены основания.
— Могу предложить жаркое из диких уток, — доверительно сказал однорукий, — только для вас, благородные господари.
— Угу, еще вчера они хрюкали! — неприветливо буркнул Крысобой.
В ответ Луи подобострастно хихикнул и помахал рукой:
— Вы такой шутник, господарь Крысобой, хи-хи-хи, такой шутник.
Впрочем, шутка кентуриона могла оказаться и правдой. Поговаривали также, что Луи знаком с черной магией. Вернее, будто бы кто-то когда-то слышал, что он ходил в первых учениках у самого Блейма — служившего адептам Нечистого колдуна с улицы Кленового Листа, который никогда не показывался людям и о котором существовали лишь легенды и сплетни.
Ходили еще слухи, что Луи занимался некромантией — древним магическим искусством обуздания всяческого рода беспокойных мертвецов: зомби, оживших трупов, оборотней, вампиров и прочей мрази. И, возможно, именно в силу этого, никем не доказанного пристрастия, калека разместил «Зеленую гадюку» в черте городского кладбища. Из окон виднелись могилы, склепы и черные деревья, никогда не покрывающиеся листвой.
— Брось, Крысобой, — хлопнул киллмен друга по плечу, — пусть они даже мяукали, я готов поклясться, что теперь они поспорят вкусовыми качествами с молочным поросенком.
Марк что-то рыкнул в ответ и впился зубами в тощую утиную ножку.
Надо сказать, стряпня Луи была отменной. Помимо утки, зажаренной целиком и уложенной на глиняное блюдо, были еще устрицы размером с кулак, обильно сдобренные лимонным соком, щупальца кальмаров по-метсиански и щука в молочном соусе. Вино из дикой груши было бесподобно. Растекаясь по жилам, оно взывало к солнцу, безоблачному небу и вечной жизни. А копченые хвостики окуней превосходили всякие ожидания.
— Ты не заметил, Марк, — уже изрядно захмелев, сказал начальник стражи, — в нашем городишке что-то неладно. Не могу объяснить, в чем дело, но у меня такое чувство, будто все вокруг какое-то ненастоящее. Эти люди вокруг! Ты не заглядывал им в глаза, Марк? — Кентурион отрицательно покачал головой. — А я заглядывал. Украдкой, чтобы не вызвать недоумения или насмешки. Так вот, представь, у всех у них глаза одинаковые — как у дохлых рыб, вернее, как у одной дохлой рыбы. Они похожи на мертвецов, Марк. На мертвецов, приводимых в движение каким-то механизмом. — Начальник стражи неприлично икнул и крикнул во все горло, обращаясь к Луи: — Эй, мастер желудочного сока, ты сумел бы угомонить целый город зомби, если бы тебе предложили мешок золотых?
Луи напустил на себя самый что ни на есть смиренный вид, отчего кожа на его морщинистом лице совсем обвисла, и отрапортовал:
— Никак нет, господарь Дигр, о таковских чудесах нам ничегошеньки не известно. Мы токмо по кулинарной части, и мертвецов боимся пуще вашего.
Кабатчик с таким старанием изображал убожество, что даже как-то дико вывернул свою единственную, уродливую руку и принялся ею трясти, словно от волнения.
— Ну, ладно, ладно, — махнул рукой священник, — ступай. Не засти свет.
О каком свете шла речь, было совершенно не понятно: Луи юродствовал около самой стены, к которой были приделаны полки — хранительницы бутылок, склянок и колбочек, заполненных огненным зельем, что в настоящий момент откушивал господарь Дигр. Но калека не стал ничего прояснять, а просто нырнул под стойку и затаился.
Крысобой оторвал взгляд от донышка кружки и уставился на Дигра. Взгляд кентуриона был долгим, сумрачным и мутным, словно январская ночь в окрестностях Мануна.
— Твой образ мыслей мне понятен, — наконец проговорил Марк, — любой бы озверел в этом болоте. Да я и сам… Но, по-моему, ты перегибаешь палку, дружище. Посмотри хотя бы на Луи — разве он напоминает дохлую рыбу?!
Услышав свое имя, однорукий подлетел к бочонку, за которым восседали Дигр с Крысобоем и поставил перед ними две высокие глиняные кружки. Из обеих торчало по толстой, аккуратно подрезанной камышине.
