— Ты поможешь мне?
— Не уверена. Тебе нечего предложить мне взамен, а для безвозмездной работы, я чересчур черна, — казалось, ей доставляло огромное удовольствие выводить из себя волка, — раньше для тебя не было проблемой трахнуть женщину в нужде, что мешает сейчас? Неужели ты влюбился, Захар?
— Я не умею любить, Яся, — подавшись вперед хрипло пробасил мужчина, — неужели ты этого еще не поняла? Я просто не хочу тебя.
— А свою суженую, значит, хочешь? — прерывистый смех ведьмы сменился злобными нотками.
— Тебя это не касается.
— Тогда проваливай отсюда на все четыре стороны! Помогать тебе я не собираюсь, ищи другую дуру, — Яся вскочила на ноги и указала волку рукой на дверь.
— Я уже говорил тебе, что у меня нет времени искать других ведьм…
— В Черном лесу, насколько мне известно, уже полгода как новый оракул.
— Андрей уже пару недель как в отпуске и вернется только через несколько дней. До него мне сейчас добираться еще дольше.
— Ты зря пришел. Я очень зла на тебя, чтобы помогать. Проваливай.
Цанев бросил на нее пристальный взгляд исподлобья, словно готовился нанести последний удар.
— Я не могу тебя принудить, Яся. Но я знаю, кто может. Если ты не поможешь мне сейчас, и я потеряю свою истинную пару, то долго не протяну, но напоследок заберу тебя с собой.
— Это каким же образом? — усмехнулась она.
— Инквизиция, — ведьма вытаращила глаза на Захара и, застыв на месте, начала медленно трястись, — мой хороший знакомый вербер, Мирослав Загородский, в родстве с самим верховным инквизитором.
— Ты… ты угрожаешь мне… — заикаясь проблеяла женщина.
— Именно. Такие пытки тебе даже в кошмарах не снились. А я всего-то прошу глянуть в шар.
— Ты знаешь, что я могу тебя убить, даже не сходя с этого места?
— Знаю, но и ты забываешь, что я не человек и успею перед смертью достать до твоего горла.
Издав чуть ли не рык, женщина бросила на волка убийственный взгляд и подошла к шкафу, где на полке стоял небольшой шар на подставке.
— Надеюсь, что уже поздно и твоя ненаглядная загнулась в страшных муках!
***
Первыми в расход пошли соленые огурчики.
Нет, вы не подумайте, я не умирала с голоду в подвале несколько дней, просто баночка с ними стояла на самом видном месте и притягивала к себе мой взгляд уже полчаса, испытывая на прочность мою силу воли.
Пока я, сидя на ступеньке лестницы хрумкала угощение, раздался чуть слышный скрежет повернувшегося в замке ключа. Дверь открылась и пол над моей головой начал потрескивать.
— Мам, как ты думаешь, она живая? — раздался бас какого-то детины.
— Да что с ней станется. Оклемается и начнет орать, — старушечий голос показался мне очень знакомым, но вот где я его слышала, хоть убей не вспомню.
— Если вы меня выпустите, обещаю обойтись без криков, — ответом мне была тишина. Видимо, эта парочка не ожидала, что я так быстро приду в себя, и не подготовились к предстоящему разговору.
Затем кто-то начал елозить сверху, и когда крышка погреба распахнулась, мне в глаза ударил яркий свет.
— Выходи, давай, — проскрипела мамаша с такой ненавистью в голосе, что я аж поежилась от пробежавших по телу мурашек.
— А бить не будете? — сынок громко рассмеялся, а я от нечего делать поставила полупустую банку с огурцами обратно на полку, и поползла вверх по лестнице.
Когда оперлась руками о пол, меня сзади подхватили две огромные ручищи, защелкнули наручники и толкнули в кресло. Подняв глаза на своих похитителей, я начала как рыба открывать и закрывать рот, не в силах вымолвить ни слова.
Передо мной стояла парочка, что любила захаживать к нам в магазинчик «За здравие». Толстый парень, одетый в штаны и расстёгнутую на животе рубашку, и его вечно недовольная седая мамаша, в халатике. Последний раз я видела их там в день смерти Верочки.
— Ну, чего уставилась? — бросила старушка, и подошла к шкафу, расположенному с другой стороны комнаты.
— Как чего? Вы меня украли и в погребе закрыли, вообще-то.
— Ты мне еще в этой вашей аптеке не понравилась. На Толичку моего смотрела, облизывалась, — в этот момент, ее «Толичка», которому, на минуточку, было на вид лет восемнадцать, почесал свое огромное пузо и начал пускать ртом пузыри, убеждая меня, что здоровых на голову в этой семейке не было.
— Женщина, ни на кого я не облизывалась, вы ошибаетесь. Отпустите меня… пожалуйста, — с дрожью в голосе, обратилась я к старухе, что успела вытащить из шкафа небольшую емкость, взять из нее щепотку коричневого порошка и подойти ко мне вплотную.
Удерживаемые за спиной наручниками запястья не давали мне нормально двигаться. Я была беспомощной перед этими двумя, как годовалый младенец, а помощи ждать неоткуда.
— Никто тебя никуда не отпустит, будем пока на тебе заклятия испытывать, а потом на корм червям пойдешь, — теперь уже эти двое склонились надо мной, заставив вжаться в спинку кресла и крепко зажмуриться.
— У вас что, совсем крыша поехала? Какого черта вы творите? — мне в глаза полетел порошок из рук старой ведьмы.
— Встань, и повернись ко мне спиной, — злобно прошептала она, и в ту же секунду, какая-то сила подхватила меня с места, и отвернула от похитителей.
— Все понял, Толечка? Братик твой с первого раза все запомнил, и ты давай.
— Мам, а можно я ее это… ну того самого, — заржал детина, — красивая девка, как та, последняя, блондинка.
Представив, как его жирные руки касаются меня, чуть не вывернуло наизнанку. И последняя блондинка… кого он имеет в виду? У маньяка последней жертвой была Полина, а она шатенка. Вот Верочка, как раз была блондинкой…
— Заклятия тренируй пока, а потом посмотрим, — ответила ему мамаша и отошла в сторону.
У меня на глазах выступили слезы.
— Ну что вы за звери такие…
Договорить мне не дали, Толик кинул в меня еще одной щепоткой порошка.
— Рот закрой, повернись вперед и чуть наклонись, — зубы, против моей воли, крепко сжались, не давая вымолвить больше ни слова.
Развернувшись к парню, я склонилась перед ним в поклоне, внутри крича от страха.
Люцифер, сжалься и пошли мне быструю смерть!
На улице раздался визг колес, и судя по улыбающимся лицам мамаши и сына, то была не прибывшая спасать меня команда, а еще один член этой семейки извращенцев.
Глава 22
Пока ее сыночек шел открывать дверь, ведьма подошла ко мне из-за спины и вцепилась в мою руку своими когтями. Хотелось кричать от боли, но благодаря порошку и наложенным чарам, рот было не открыть.
