Когда паника отступил окончательно, передав меня на растерзание воспоминаниям, я почувствовала жуткий холод. На дворе стояла осень, а я убежала из театра в одном платье, позаботившись сдать пальто в гардероб. Но эти ощущения сейчас даже не пугали, они позволили вспомнить, что я не умерла, рядом со мной человек, который стойко проходит этот черный путь со мной, и я должна вернуться к жизни ради нашей любви и счастливого будущего.
— Так и знал, что найду тебя здесь, — послышался родной голос.
Эдриан подошел со спины, накинул на плечи пальто и крепко обнял. От его теплого дыхания сразу стало уютно, а в душе зародился светлый проблеск. Мужчина поцеловал меня в висок и, обойдя скамейку, сел рядом.
— Как ты? — заботливо спросил любимый и взял мои заледенелые ладони в свои горячие.
— Прости, — прошептала я.
— Понимаю, — кивнул Эдриан, — еще не время, а я вытащил тебя туда.
— Обещаю, скоро я вернусь в норму, — в знак подтверждения своих слов я поцеловала мужчину в губы. Они были теплыми и мгновенно передали частичку своего тепла моим.
— Идем домой?
— А как же спектакль?
— В моей жизни нет ничего важнее тебя, Доминика, — ласково сказал Эдриан и погладил меня по щеке, по которой пробежала слеза.
Я любила этого мужчину всем сердцем и хотела сделать его счастливым, какой он сделал меня. С этого момента пообещала себе стать бойцом, мама бы тоже не хотела видеть меня в таком унылом состоянии. Одно дуновение ветра и, кажется, распадусь на мелкие кусочки. Я знала, что этот момент придет, и мамы не станет, и обещала ей не унывать, а продолжать жить полноценно.
Этой ночью я заснула в надежных объятиях любимого мужчины и благодарила небеса за то, что подарили мне его.
Очередной навязчивый звонок на телефон Эдриана напомнил мне и ему о существовании такого слова, как «работа». Мужчина все это время был сверхзаботлив, не отходил от меня ни на шаг, но в глубине души я понимала: ему необходимо быть во главе чего-либо. Моя проблема не решаема, и не в его власти изменить исход судьбы, только лишь попытаться на время дать возможность забыть о бедах.
Этим он и занимался уже несколько месяцев: увлекал в путешествия, показывал необычное в привычных вещах, дегустировал со мной кухни всего мира и смотрел любимые фильмы. Я не могла представить, откуда у Эдриана столько терпения и выдержки к моему мрачному настроению и бесконечно понурому виду.
— Тебе нужно быть на работе, а не нянчиться со мной, — проговорила решительно, чтобы у любимого не возникло повода для сомнения.
— А как же ты? — ответил Эдриан, внимательно вглядываясь в мое лицо.
— Мне тоже пора выбираться из своей скорлупы и пытаться вернуть забавную и неуклюжую Нику, — улыбнулась краешком губ, боясь переиграть в позитивном настрое.
— Неуклюжесть из тебя никуда не испарилась, — пошутил Эдриан и нежно чмокнул меня в губы.
Я моментально увидела, как мой угрюмый мужчина засиял изнутри, загораясь призрачной надеждой о беззаботных буднях. Мне и правда хотелось отплатить ему чем-то хорошим за все те часы утешений и ничем незаменимой ласки.
— Все равно не хочу оставлять тебя одну. Может, прогуляешься до Клер? О ней давно ничего не слышно, — предложил компромисс Эдриан.
— Она из тех людей, кто окунается в отношения с головой, а если речь идет о браке…
— Тем более, вам будет, о чем поговорить, — не дав мне закончить, подытожил мужчина.
Я и сама соскучилась по безбашенной подруге, по нашим разговорам и по шабашу против бывших. Когда мы обе вышли замуж, его пришлось отменить, заменив тихими посиделками и просмотрами сериалов. А после трагедии встречи случались еще реже.
Зная любовь подруги к сладостям, не смогла пройти мимо лавки, где продавались все виды мучных изделий, покрытые глазурью и различными посыпками. Многое могло измениться в наших жизнях, но пристрастие к сахарному беспределу останется вечной.
Когда стояла у двери, молилась, чтобы за долгий перерыв в общении, Клер не оказалась беременной, а то я прихватила с собой еще и нашу давнюю знакомую текилу.
— Ника! Я не верю своим глазам! — буквально завизжала подруга, увидев меня.
Девушка тут же кинулась сжимать мои плечи в объятиях, продолжая лепетать что-то радостное.
— Ты сейчас помнешь пончики, — сказала я в надежде ослабить хватку приятельницы.
Это моментально сработало, потому что Клер теперь интересовало содержимое моего пакета. Она, как сорока, схватила угощение и побежала на кухню, откуда валил сероватый дым и пахло гарью.
— Кого ты здесь убила на этот раз? — пошутила я, хоть и насторожилась внеплановой готовке подруги.
— Курица пала смертью храбрых, — подхватила Клер, но тут же осеклась, употребив неприятное для меня слово.
Сделав вид, что не заметила маленькую заминку, я уже прокручивала в голове другие ужасные мысли.
— Клер, ты готовишь только, когда что-то не так в личной жизни. Надеюсь, эта традиция перестала существовать, и у вас с Барри все хорошо? — озадаченно спросила у подруги.
— Скорее, наш брак с Барри перестанет существовать, чем я изменю своим привычкам, — усмехнулась Клер, все еще изображая неестественную выдержку.
Я хотела снова попытаться задать наводящий вопрос, но собеседница уже выудила из пакета текилу и разлила по стопкам.
— Он изменяет мне, Ника, — собравшись с духом, вымолвила Клер.
— Как ты узнала?
— Холод в отношениях подтолкнул залезть в телефон подонка, а там эротические фотографии какой-то мымры и жаркие признания в любви.
— Ты подала на развод? — я задала новый вопрос, чтобы до конца разобраться в ситуации.
— Нет. Хочу подловить гада, и он не смог бы отвертеться, — пожала плечами Клер.
— Почему ты раньше не рассказывала? Я могла бы помочь!
— Разве я настолько наглая, чтобы лезть к тебе с такими глупостями? Куда приятнее при встрече делать вид, что у нас обеих все хорошо, — ответила подруга, искренне не понимая моего негодования.
Нужно отдать должное Клер: она единственная не относилась ко мне в минуты горя, как душевнобольному человеку. Эдриан, друзья с работы, родственники с маминой стороны сдували с меня пылинки, а Клер удавалось делать вид, будто ничего не произошло. Только с ней забывались все страдания, их вымещали приятные ощущения от встреч с лучшей подругой.
— В любом случае, хочу участвовать в разоблачении этого говнюка. Только не впадай в безумие, — отозвалась я, впервые за долгое время загоревшись чем-то.
— Сумасшествие легче перенести, чем такую действительность, — засмеялась
Клер, произнося речь, как тост для очередного бокала текилы.
Мы распили большую часть содержимого бутылки, сплетничая и рассказывая друг другу тайны.
