А та сразу же принялась насмехаться над Селеной:
— Ты прекрасно выглядишь! Я и представить тебя не могла в женском платье! Обычно ты предпочитаешь мужской стиль, не так ли?
— Аманда, оставь свои колкости, — мягко одернул ее Артурзинью. — Сегодня такой хороший вечер!
— Да, прости. Вечер и впрямь замечательный, — подхватила она. — Я все время думала о тебе, Артур, и вот мы встретились! Судьбе было угодно, чтобы единственное свободное место оказалось за твоим столом.
— Ну, как ты обо мне думала, я догадываюсь, — усмехнулся он.
— Нет, ты наверняка ошибаешься. Мне в последние дни вспоминалось все хорошее, что было между нами, и я подумала: мы не должны больше враждовать.
— Да? — оживился Артурзинью. — Верится с трудом, но все же расскажи, что заставило тебя изменить свою непримиримую позицию.
Аманда стала что-то говорить о давней дружбе их родителей, о том пресловутом договоре, к которому она теперь якобы стала относиться иначе, и Артурзинью все свое внимание сосредоточил на ней, словно и забыв о Селене.
— Ну, вы тут общайтесь, а я, пожалуй, пойду, — решительно встала из-за стола Селена.
— Подожди, сейчас дослушаем Аманду и уйдем вместе, — попросил ее Артурзинью.
Селена остановилась в нерешительности, но тут вставила свое слово Аманда:
— Пусть идет, Артур. Разве ты не видишь, что девушка притомилась?
Селена напряглась, собираясь высказать Аманде все, чего та заслуживает, но в этот момент к ним подошел Билли и вовремя разрядил обстановку.
— Селена, можно пригласить тебя на танец? — сказал он и, властно взяв ее за руку, увел подальше от Аманды. — Я думаю, скандал здесь совершенно ни к чему.
— Ты что, наблюдал за мной? — недовольно спросила Селена.
— Не то слово — я глаз от тебя не мог оторвать!
— Опять ты со своими шуточками? — проворчала Селена. — Но если честно, то я тебе благодарна: скандал мне абсолютно не нужен.
— Так мы потанцуем? — уже всерьез вернулся к своему предложению Билли.
— Нет. Мне пора домой.
Селена сделала шаг по направлению к выходу, но внезапно остановилась, потому что увидела, наконец, Шику. Он несколько секунд пристально смотрел туда, где сидели Аманда и Артурзинью, продолжавшие оживленно беседовать, а затем резко повернулся и прошел мимо Селены, даже не заметив ее. «Это ревность, — поняла Селена. — Он любит Аманду и ревнует ее к Артурзинью!»
Билли, внимательно следивший за Селеной, верно, понял, что творится сейчас у нее в душе, и произнес тихо, но твердо:
— Давай-ка я отвезу тебя домой!
Когда Селена рассказала матери обо всем, что произошло с ней в ресторане Лианы, Камила пришла в ужас.
— Ты совсем сошла с ума! Уезжаешь с одним, возвращаешься с другим! Тебе не страшно было ехать ночью с этим Билли? У него даже имя какое-то... сомнительное.
— Нет, мама, не страшно. Среди всех, кого я знаю, Билли наиболее похож на Шику. Такой же сильный и красивый.
— Ты что, в него влюбилась?!
— Нет. Я люблю Шику. А Билли... Он какой-то непонятный для меня. От него можно ожидать чего угодно...
Глава 18
По заключению экспертизы, металлический осколок, найденный Лукасом на дне моря, оказался фрагментом судна времен Второй мировой войны, а буква «С» — частью нацистской аббревиатуры «СС». Это дало основания Азеведу предположить, что в здешних местах затонула немецкая подводная лодка «Рипденберг», на которой Генрих фон Мюллер, вероятно, и вывез из Германии награбленные драгоценности.
— Но почему ты решил, что это была именно подводная лодка? — спросил Шику.
— Потому что ре в последний раз видели именно в этих краях, а потом она бесследно исчезла. И не исключено, что основная часть драгоценностей также покоится на дне моря. Если моя догадка верна, то становится понятным, зачем Тиноку понадобилось инсценировать собственную смерть: чтобы спокойно искать сокровища!
— Но ты же сам говорил о каких-то драгоценностях, продаваемых Тиноку и Зе Паулу за границей!
— Мне кажется, они нашли только часть сокровища и какое-то время продолжали вместе искать целое. А потом поссорились. Почему? Может, кто-то один нашел все, но утаил находку от подельника?
— Ты думаешь, это был Зе Паулу? Потому Тин оку его и убрал?
— Возможно. Хотя мы до сих пор и не знаем, кто же на самом деле убил Зе Паулу. Твой отец приехал туда как раз в тот момент, когда прогремели выстрелы. Это подтвердил второй охранник. Но мы-то знаем, что Зе Паулу умер еще до выстрелов.
— Ты подозреваешь моего отца?
— У меня нет таких оснований, — уклончиво ответил Азеведу. — Я вполне допускаю, что Зе Паулу отравила Сонинья, специально для этого кем-то нанятая. Кем? Это загадка. Нам также неизвестно, чей заказ выполнял Налду... А еще кто-то убрал с места преступления флакончик из-под атропина...
— Я надеюсь, ты не думаешь, что это сделал мой отец!
— Успокойся. Я говорю о другом. Для меня совершенно очевидно, что за всем этим стоит Тиноку. Но почему он избрал такую усложненную схему убийства? Не достаточно ли было одного Налду?
— Да, все слишком запутанно, — согласился Шику. — И, насколько я тебя понял, нам следует искать либо сокровища, либо тех людей, которые работают на Тиноку.
— Последнее вообще-то больше по нашей части, — усмехнулся Азеведу.
Размышляя дальше в этом направлении, он пришел к выводу, что настала пора откровенно поговорить с Амандой. Если Тиноку так сильно был привязан к дочери, как все утверждают, то логично предположить, что он не выпускает ее из поля зрения, а может, даже и тайно поддерживает с ней отношения. Так ли это, Азеведу решил проверить по реакции Аманды.
Приехав к ней в офис, он сказал, что хотел бы помирить ее с Шику, а затем, усыпив бдительность Аманды, вдруг огорошил ее сообщением:
— Вы знаете, дона Аманда, кое-кто из моих коллег полагает, что ваш отец на самом деле жив, а его гибель и море была лишь инсценировкой. Услышав это, Аманда едва не лишилась чувств, а когда перевела дух, то в ее глазах Азеведу отчетливо увидел слабый огонек радости и надежды: а что, если отец и вправду жив?!
Азеведу стало ясно, что о мнимой гибели отца Аманда услышала сейчас впервые и, стало быть, никакой связи Тиноку с ней не поддерживает. Но на всякий случай Азеведу все же спросил, не получала ли она от отца хотя бы каких-то косвенных вестей.
— Вы хотите сказать, не занимаюсь ли я спиритизмом? — ядовито усмехнулась Аманда. — Мой отец был самым дорогим для меня человеком! Так неужели бы я сидела, сложа руки, если бы узнала, что он жив?!
— Да, я вас понимаю... простите, что невольно сделал вам больно.
