— Али прекрасно знает, что творится в его доме. Он притворяется, что верит ей, чтобы не опозорить свой дом, но ему давно всё известно.
— Бедный Саид… — снова вздохнул Мохаммед.
— Но теперь он должен проявить строгость и принять решение. Иначе скоро и Рания будет вести себя так же, — заявил Абдул.
Дядюшку тревожила судьба одного племянника, и он считал, что у второго проблем в семье не существует. Но это было совсем не так.
Самира случайно вошла в комнату и услышала телефонный разговор Амины с Назирой. Они договаривались о том, как устроить Мохаммеду и Амине якобы нечаянную встречу в магазине. Возмущённая девочка тотчас помчалась наверх и всё выложила матери.
Латиффа сразу вышла из себя и начала размышлять, как сорвать планы Назиры и не дать Мохаммеду встретиться с Аминой. И Латиффа договорилась с дочерью, что теперь они вместе будут разрушать все планы Назиры и никогда не напоминать Мохаммеду о том, что ему хотят навязать вторую жену, чтобы он сам об этом даже не задумался.
Дядюшка Абдул вышел из такси как раз в тот момент, когда в Сан-Криштоване начиналось карнавальное шествие. Он увидел это «безобразие» и пришёл в ужас. Мустафа и Мохаммед с трудом затащили дядюшку в дом и стали его успокаивать.
— Бразильцы не всегда такие, а только во время карнавала. И на это время мусульманских детей обычно отправляют в специальные лагеря, чтобы они не заражались местной «заразой»! – убеждал Мохаммед.
— Мир не заканчивается Фесом, и нужно смотреть шире, уважая обычаи других народов! — в свою очередь, твердил дядя Али.
Но Абдул остался при своём мнении: то, что он увидел на улице – прямая дорога к геенне огненной.
Хотя Амим, который весело прыгал в карнавально одетой толпе рядом с полуобнажённой Карлой, так не считал. Самира и Назира тоже с радостью наблюдали за ярким праздничным зрелищем с балкона.
Саид приехал в дом Мохаммеда на семейный совет. Жади должна была выехать позже, с охранником.
— Я так боюсь за тебя, — вздохнула Зорайде.
— А я уже ничего не боюсь! Даже самое худшее будет для меня благом. Саид откажется от меня! Этого я и хочу: быть свободной! Стать свободной и счастливой! Я не хочу состариться и умереть, так и не испытав счастья, — решительно заявила Жади.
— Разве можно стать свободной без дома, без семьи?! Ты точно одержима дьяволом!
— Ты же видела, как Саид обращается со мной, поэтому и помогала мне бежать от него!
— Я тоже была одержима дьяволом в тот момент! Зачем ты это делаешь?! Ты сбиваешь меня с толку! — служанка в ужасе закрыла глаза руками. — Теперь мне придётся отвечать на страшном суде за всё, что произошло с тобой. Попроси прощения, попроси Саида принять тебя обратно! Ты даже не представляешь, каково жить в чужом доме и зависеть от чьей-то милости!
Тут в комнату вбежала Кадижа.
— Мама, папа послал за тобой водителя. А куда вы едете? На прогулку? Вы снова помирились? — с наивной и радостной улыбкой тараторила она.
Жади невольно улыбнулась в ответ дочери.
— Мы уезжаем, а тебе уже пора спать, иди в постель! — сказала Зорайде девочке.
Жади и служанка спустились, попрощались с Ранией и ушли.
— Одному Аллаху известно, сколько я рисковал прогневить Его, пытаясь спасти счастье Жади, — делился Али с Латиффой.
Та всерьёз опасалась, что развод её сестры иСаида может подтолкнуть Мохаммеда к мысли о второй жене. Но дядюшка успокаивал её.
— Если это не предначертано Аллахом, то не произойдёт! — уверял он.
Наконец, Жади и Зорайде приехали. В гостиной остались Абдул, Али, Саид и Жади. И начался семейный совет…
— Мы собрались здесь, чтобы либо примирить вас, — торжественно обратился дядя Али к Саидуи Жади, — либо, если счастье вашей семейной жизни невозможно — развести вас, так как Аллах создал брак для счастья людей. И хотя развод — крайняя мера, но она возможна.
Абдул всё время нервно прерывал Али, пытаясь побыстрее перейти к разбирательству трений супругов. Самира и Амим, сопереживая, наблюдали за происходящим с лестницы. Наконец перешли к взаимным жалобам.
— Я хочу развода, я несчастлива с ним, — заявила Жади, глядя на мужа.
— Твой муж заставляет тебя терпеть нужду и голод? — спросил Абдул. Жади отрицательно покачала головой. — Он не даёт тебе денег на одежду?
— Даёт.
— Твой муж бьёт тебя, наносит тебе телесные повреждения?
— Нет.
— Твой муж оставляет тебя спать одну больше месяца?
— Нет.
— Так на что жалуется эта женщина?! – Абдул возвёл руки к небу.
— Абдул, мы собрались здесь, чтобы помирить их, не подливай масла в огонь, — вмешался Али.
И супруги начали попеременно обвинять друг друга в измене. Он — в измене с Лукасом, она — в измене с женой Лукаса… Оба факта были неопровержимы, но что поделаешь, раз не нашлось четырёх свидетелей, дядюшки решили, что никто друг другу вроде бы и не изменял.
В итоге Саид понял глупость своего положения.
— Я тоже настаиваю на разводе, как и моя жена! — отчаявшись, заявил он.
— Развод вступит в силу по окончании идата. То есть срока, предусмотренного Кораном и равного трём менструальным циклам, — заговорил Али. — Аллах справедлив, он даёт этот срок, чтобы убедиться, что женщина не покинет дом мужа беременной.
— Саид должен оставить жене все подарки и драгоценности, — прибавил Абдул.
— Конечно, дядя, мне ничего не жалко, пусть всё остаётся у неё, — проявил Саид чудеса щедрости.
— Если в течение идата, срока, предусмотренного Кораном, они передумают, если Саид решит помириться с женой, то развода не будет. Аллах всегда за примирение, — сказал дядюшка Али таким тоном, будто безоговорочно верил в то, что примирение обязательно произойдёт.
— Аллах не допустит этого, — вздохнул второй дядюшка.
— Абдул, так написано в Коране, — буркнул Али.
— В Коране также написано, что примирение рекомендуется только в том случае, если супруги смогут жить нормальной жизнью без скандалов на людях и наедине!
— Они сами должны решить это, Абдул. Саид, это последний разрешённый вам развод. Третий развод окончательный. Вы сознаёте это? — обратился к супругам дядюшка Али.
— Да, — выдохнул Саид.
— Я тоже, — ответила Жади.
— Саид, это ваш последний шанс. Если ты сейчас разведёшься, то это окончательно, — Али испытующе посмотрел на Саида.
— Я развожусь, — ответил тот.
Было видно, что решение давалось ему нелегко. Просто положение оказалось безвыходным.
— Что ж, будет так, как вы хотите — вы разведены, — постановил дядюшка Али, которому тоже с трудом удавалось скрыть расстройство.
