— Хватит, Лео, кто-то наболтал тебе всякой ерунды, а ты…
— Эдвалду мне не отец, он бесплоден. Хочешь, спросим в бильярдной? — В глазах танцовщицы появился страх разоблачения. — Да, я ходил туда, познакомился со всеми, с кем он играл раньше, и они рассказали мне всю вашу историю! Все говорят, что он тебя бросил, когда ты забеременела! Он уехал в Эспириту-Санту, а ты осталась здесь. Скажи, что это ложь! Он болтал всем, кому не лень, что ты потаскушка, что ты наставила ему рога, и что он не желает тебя видеть! Он даже на танцы перестал ходить, чтобы не видеться с тобой! — выпалил Лео.
— Как же злы люди… — вздохнула Деуза.
— Скажи, что это ложь! Скажи, мама! Скажи, что Эдвалду и вправду мой отец и может иметь детей! Поклянись, что все вокруг лгут!
— Нет, Лео, я не буду клясться…
Юноша лишь усмехнулся в ответ на слёзы, появившиеся на ресницах матери.
— Зачем ты всё это придумала и какова роль доктора Албиери во всей этой истории? Ты говорила, что профессор мне не отец, но, сколько я себя помню, он всегда занимался мной, водил меня гулять, играл, говорил со мной…
— Он тебе не отец! Он не отец тебе, пусть эта крыша обрушится мне на голову, если я лгу! — истерично закричала танцовщица.
— Тогда кто мой отец?!
— Надо было… — она вскочила с кровати и заорала ещё громче: — Надо было оставить тебя с доктором Албиери, как он того хотел, чтобы ты стал ему сыном, которого ему так недоставало! А самой жить в Рио, так, как я хотела, но нет… Я всё бросила ради тебя!
— Да, надо было! — прокричал Лео в ответ.
— Но нет! Я пожертвовала всем ради тебя! Я забросила танцы, а ведь могла бы иметь свою школу танцев, как все остальные! Они многого добились, а я так и осталась маникюршей и таскаюсь с сумкой по клиенткам! И всё ради чего?! Чтобы выслушивать от тебя такое?!
— Нечего попрекать меня тем, что ты сделала ради меня! Ты сама захотела этого, я тебя не просил! — парировал Лео обвинения матери. — Я не просил тебя рожать меня! И если ты и разбила себе жизнь, то не ради меня! Ты чересчур боялась, что я узнаю правду! И сломала себе жизнь лишь для того, чтобы разлучить меня с отцом!
— Как ты можешь обвинять меня в эгоизме?! Как ты можешь?!
— А теперь ты используешь этого бедного Эдвалду, потому что он любит тебя и смотрит тебе в рот! Ты и вышла за него только для того, чтобы обмануть меня!
— Нет, я люблю его и всегда любила! Все об этом знают… — плакала Деуза.
— Если бы это было так, ты бы вышла за него гораздо раньше…
— А почему тогда тебя назвали Эдвалду?!
— Наверное, чтобы потом использовать его! Тогда он злился на тебя и поэтому ушёл, но ты понимала, что рано или поздно он вернётся и согласится признать себя отцом!
— Боже, ты сам не соображаешь, что говоришь…
— Если Эдвалду мне не отец, и Албиери тоже, тогда кто?! Или ты скажешь, кто мой отец, или ты больше меня не увидишь! Никогда!
Но на вопрос сына Деуза не нашла ответа и вся в слезах выбежала из комнаты.
Зато донна Мосинья оказалась решительней. Когда Лео спустился с лестницы, бабушка очередной раз навешала ему лапши на уши.
— Хорошо, я расскажу тебе всё… Мы разлучили тебя с доктором Албиери, потому что он так хотел. Ты был для него всего лишь игрушкой, вот и всё, ясно? — строго выпалила она.
— Он мой отец? — спросил Лео.
— Да, — бросила в ответ бабка.
Лео убежал. А Деуза осталась в слезах и по своему обыкновению даже не смогла признаться Эдвалду в том, что сын сбежал, и, тем более, объяснить, почему он это сделал.
Эскобар явился к Эдне и Албиери, чтобы объяснить им своё отношение к Алисинье. Он думал, чтотак будет лучше. Но Эдна оставалась тверда и холодна: она больше не хочет иметь дела с племянницей.
— Я постараюсь тебя устроить в ночной клуб, который открывает какой-то араб, — не слишком уверенно пообещал Эскобар Алисинье.
Правда, через некоторое время выяснилось, что с работой у араба может ничего не получится, так как Эдна тоже знакома с ним и уже пообещала найти ему человека на вакантное место.
— Если дело только в этом, я найду подход к тётке! — воскликнула Алисинья.
Кларисси плакала и объясняла сыну, что его отец действительно ушёл к Алисинье. Нанду пытался утешить мать.
— Я поговорю с отцом, — мрачно бурчал он.
— У меня куча просроченных счетов и не оплачена твоя учёба, — жаловалась Кларисси. – Как мы будем жить?!
Но, судя по всему, Эскобара это сильно не волновало.
Нанду действительно пришёл к отцу в клинику. Но Эскобар принял сына в штыки и заявил ему:
— Да, я влюблён в Алисинью! Она прелестный человек, и у нас с ней много общего, в отличие от твоей матери. Мы с ней никогда не могли найти общего языка.
Алисинье не удалось поговорить с тётей по телефону. Тогда она подкараулила Эдну у клиники.
— Я знаю всё о дяде Аугусто! — заявила Алисинья. — И могу всем рассказать об этом, если не получу работы у араба!
Эдна решила, что племянница каким-то образом узнала об ошибке её мужа, и согласилась помочь настойчивой девице.
Правда, Эдна уже пообещала это место своей подруге Аните. И когда та пришла в клинику, Эдне пришлось сказать, что нашла для неё другое место — в клинике. Тем более, что Анита умеет хорошо обращаться с ПК.
— Лобату, она приходила ко мне домой вчера вечером, когда меня не было! Она, наверное, сбежала и пришла за помощью ко мне! — почти кричал Лукас.
— Но, она же, не сумасшедшая! Прийти в твой дом, когда ты ещё женат… Этого не может быть… Далва ошиблась, — успокаивал его Лобату.
— Жади, она назвала её имя, Жа-ди!
— Поскольку другой Жади в Бразилии нет, то она, видимо, действительно помешалась, раз отважилась на такой безумный поступок. Теперь остаётся только ждать… Если она уже приходила, значит, придёт вновь…
— У неё что-то случилось, я это чувствую, а я сижу здесь и ничего не могу для неё сделать!
Лобату достал из пиджака фляжку со спиртным ипригубил. Без этой фляжки он не выходил из дома.
— Леонидас ни во что не ставит меня и не прислушивается к моим советам, — грустно пожаловался он. — Я для него — пустой звук…
— Ты бы пил поменьше, — посоветовал Лукас.
Лобату обиделся. И разговор зашёл в тупик…
Дядя Абдул прилетел в Рио. В аэропорту его встретил Мохаммед.
— Саид не проявил строгости в самом начале, и вот результат! Как говорится, где тонко — там и рвётся, а всё из-за его снисходительности, — заговорил дядюшка Абдул.
— Ох, эта Жади… Даже не скажешь, что она родня дяди Али, — вздохнул Мохаммед.
