– Просят пополнить баланс.
– Да ладно тебе, наверное, какая-нибудь вчерашняя подружка написала.
– Разве я похож на Дон Жуана?
– Я не знаю, как выглядел Дон Жуан, но точно знаю, что кроется за симпатичностью таких парней.
– Вот ты зануда! – протянул он мне телефон с сообщением.
– Вот видишь, за приятные виды тоже надо платить, – удовлетворенно улыбнулась я.
– Это точно. В счастье, как в роуминге, здесь каждая минута дорога. Так на чем мы там остановились?
– Хочу славы.
– Извини, даже ради этого я не готов менять свое имя.
– Кстати, как тебя зовут? – рассмеялась я.
– Угадай.
– Точно не Слава.
– Максим.
– Я – Лариса. Так вот откуда такой максимализм.
– Именно. Именно поэтому я тебе не советую. Быть знаменитым – все равно, что быть аттракционом, к которому очередь на многие километры из тех, кто хочет сесть и покататься. Ты становишься разновидностью общественной собственности или того хуже – народным достоянием.
– В один прекрасный день всем нам приходится взрослеть.
– Ты хочешь сказать, тебя ничто не остановит?
– Да. Обратной дороги нет.
В этот момент камерьере принес бутылку красного вина показал мне этикетку, откупорил и дал попробовать. Я кивнул головой. Он раскрасил бокалы красным и удалился.
– Когда ты успел?
– Еще вместе с кофе, а может, и раньше.
– Мне уже страшно, я представляю, как ты расписываешь жизнь на годы вперед.
– Не бойся.
– С такой хваткой успех тебе уже обеспечен, – протянула я свой бокал навстречу его стеклу, и мы чокнулись. – За знакомство!
– Чтобы сбылись все мечты.
Вечерело, мы давно уже перешли на ты, потом – в другое кафе. Для продолжения темы нужны были совсем другие слова…
…а для продолжения жизни, совсем другая обувь. Я разменяла удобные сапоги на родные тапочки и пошла в душ, где теплая вода смешалась с теплыми воспоминаниями. Они были одной температуры.
«Он узнал меня, я тоже его узнала, оба мы промолчали. Мне было удобно в моем прошлом, Максиму было неудобно за свое настоящее».
Идеальный мужчина
В это время он варил ей кофе, нет, не готовил, а именно варил, чтобы тот, вздохнув в турке корицей, сам отдал весь свой терпкий аромат. Самоотдача, вот что отличало настоящего мужчину от растворимого.
Сегодня был выходной, и он готов был отдавать. Они договорились пройтись по магазинам, а пока жена собиралась, он успел выпить кофе.
Магазины для женщины – все равно что интернет, она заходила туда за настроением. Потом выходила, снова искала, снова заходила, и так до бесконечности. Шопинг был той самой батарейкой, которая заряжала. Она заряжалась и могла искать себя бесконечно. Бесконечность – единица поиска себя. Иногда я составлял ей компанию, чтобы она в этих поисках не вышла из себя насовсем. Где ее потом искать?
– Ты можешь быстро собраться?
– Буду готова через десять минут.
– Что же так долго, – листал я журнал в прихожей. – Уже вспотел тебя ждать. Полчаса прошло.
– Подумаешь 30 минут, ничего, что я тебя прождала всю жизнь? – выдала она мне из-за двери спальни.
…Я уже поглядывал на часы, наконец она вышла:
– Ну как тебе это?
– Слишком красное, страсти и так хватает, – размышлял я вслух, любуясь на свою красивую женщину. Она вновь исчезала за шторой примерочной. В нетерпении я заглянул.
– А это? – скинула она то, что было и осталась в белом ажурном белье.
– Слишком изящное, ты в нем ослепишь толпу. Это мое любимое, – поцеловал я ее сзади в ушко. Мы оба посмотрели друг на друга в отражении зеркала.
– Да ты просто маньяк.
– Я не маньяк, я влюбился.
– Не вижу разницы, – улыбнулась она и нырнула в другое платье.
– Слишком блестящее, остановит движение в городе, будет мозолить чью-то немую ревность!
– Значит, тоже берем!
В этот момент подошла девушка, работавшая в отделе, поинтересоваться, не нужна ли какая-нибудь помощь. Я, высунув голову за занавеску, сказал ей, что у нас все в порядке.
– Как тебе продавщица! Правда, хорошенькая? – спросила жена, натягивая юбку на упругие бедра.
– Очаровашка! – ответил я, не придавая этому значения.
– Вот и катись к ней, – вытолкнула меня Мила из примерочной и задернула занавеску.
– Больная, что ли? – зашел я снова к ней.
– Никогда не восхищайся другими в моем присутствии, я способна ревновать даже к звездам.
– Посмотри на себя, кто здесь звезда? – развернул я ее к зеркалу. – Опять ты себя не любишь.
– Мне просто некогда, я все занята, я же люблю тебя, – пронзила она меня глазами сквозь зеркало.
– Ревность плохое чувство.
– Разве я виновата, что сейчас у меня других нет.
Я снова поймал ее взгляд в отражении. В отражении он другой, будто из подсознания. В этот момент она действительно любила меня больше чем себя.
– Тебе самой не надоели твои капризы?
– Как же они могут надоесть, если ты их исполняешь. У нас денег хватит на них? – указала она глазами на платья.
– Хватит, только не забывай, что я по-прежнему не люблю магазины. Подожду тебя у кассы.
– Хорошо. Я быстро.
Скоро мы вышли из магазина с пакетами, полными ее хорошего настроения.
– Как много надо женщине, чтобы быть счастливой.
– Мне много не надо, мне надо с чувством, – поцеловала она меня. – А ты все на часы смотришь.
– Чтобы не отстать от жизни.
– Раньше у меня тоже было такое чувство, что много не надо.
– А теперь?
– И теперь чувствую, что много не надо, а мало, боюсь, не хватит, – перехватил я пакеты из рук жены.
Не дура
От нее пахло любовью за сто километров, а может быть даже за тысячу. Я летел на этот запах, как кот на валерьянку, по пути совершая подвиги и преступления. Много ли надо мужчине для счастья – чтобы ждали. Я еще раз посмотрел в окно, нашел знакомую фигурку. Она меня явно не ждала. Я продолжал сидеть за столом и рисовать на А4 вытянутое удивленное лицо. «Понедельник», – подумал я про себя. Вторник почему-то представился одутловатым, с заспанными глазами, среда оказалась женщиной среднего возраста с химией на голове, зависшей в недоумении между вторником и четвергом, последний был похож чем-то на моего редактора: короткий, спокойный, женатый. Пятница вышла женщиной вульгарной, но веселой, с тенями усталости от праздной жизни, она звонила своей близкой подруге субботе, та еще нежилась под одеялом, то и дело поглядывая на своего сына. Воскресенье было непутевым сыном субботы и понедельника.
