— Что у вас случилось? — На пороге возник Юншен с подносом. Он сам ходил в мою комнату и даже без ошибок заварил все травы, что я велела найти ему в ящичках комода. Не муж, подарок. Особенно на фоне некоторых.
— Да так, ничего. Твой шиди посвящается в тонкости женской анатомии и теории родовспоможения.
Глава 11
Юншен:
Я взглянул на отвернувшегося Лун Вайера и понял, что не хочу спрашивать у жены, зачем мой шиди машет веером под юбкой у женщины. Не хочу и сам стать… просвещенным в женской анатомии и родовспоможении. Мне хватило. Я однозначно как-нибудь достану из библиотеки закрытого пика тот трактат о зачатии вне чрева. Ну… в крайнем случае, отца попрошу. В качестве последней просьбы. Не думаю, что он откажет в такой малости, если, конечно, вообще вспомнит о моем существовании.
В каком-то смысле эта неловкая ситуация спасла меня от иной… не менее неловкой. Пока мы выкупали, спасали, бежали и принимали роды, я помнил о том, что сделал шиди, но как-то отстраненно. Понимание его предательства никуда не пропало, лишь притупилось и скрылось за остальными переживаниями.
А теперь, когда мы были в поместье, в относительной безопасности, появилось время дышать и думать.
Мысли были слишком трудные, тяжелые и острые, как обломки скал, потому держать их в голове не хотелось. Лучше обратить внимание на что-то другое, но отвлечься не получалось, и я сдался. Мне нужно и важно было разъяснить ситуацию. Пусть пока только для самого себя.
Я… все еще люблю шиди как младшего брата. Этакого брата-идиота, непослушного, неидеального и в какой-то степени жестокого. Но все равно — родного. Все еще готов спасать его, рискуя многим. Но могу ли я простить его? Могу ли забыть, как он ушел, не слушая моих криков? Я сам слышу их до сих пор, стоит только глаза закрыть.
А без этого прощения — сумею ли я хотя бы просто заговорить с ним о том, что произошло? Или лучше все то время, когда мы не занимаемся «медитацией на троих», держаться подальше от маленького павильона в самой гуще жасминовых зарослей, предоставив шиди самому разбираться с происходящим? Янли с ним прекрасно справляется, а я… а мне на него смотреть до сих пор больно.
Вот когда мы его «медитируем», как говорит жена, или когда я раздаю указания, или когда я в дороге дразнил Лун Вайера — проще как-то все. Возможно, стоит этим ограничиться? Тем более что необычное лечение помогает ему очень хорошо, мой шиди всего через сутки после рабского помоста уже не похож на умирающего низверженного небожителя. Поправится и… уйдет своей дорогой. Лиса его отпустит, через год-два, но все равно отпустит — в этом у меня полная уверенность. Я буду за него спокоен, но мы больше никогда не встретимся.
А может, он уйдет и раньше. Все же медитация на троих оказалась очень действенным методом лечения. Возможно, потому, что передавать энергию шиди для меня было привычным делом и его тело воспринимало мою ци практически как родную. Возможно, дело было в ее количестве — все же тот мизерный объем, что я вначале получал от жены, не шел ни в какое сравнение с нынешним стабильным многоцветным потоком гармонизированной энергии. Причем сразу от двоих людей. А еще тело шиди было крепче и закаленнее само по себе — он был лучшим воином секты. И его пытали, но не иссушали несколько месяцев, как меня.
Пока я мучился, ворочая в голове неподъемные камни мыслей, мои руки сами заварили особый чай, сами расставили на чайном столике принесенные легкие закуски и цветочные пирожные, сами легли на плечи уже окончившей осмотр пациентов лисы и начали разминать напряженные от усталости мышцы. Все же жена работает больше, чем любая знакомая мне женщина ее положения. Да что там, не каждая служанка так тяжело и много трудится… а лисица делает это добровольно и с энтузиазмом. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Наверно, хорошо — ведь ей нравится, это ее призвание. А чтобы останавливать от чрезмерного перенапряжения — у нее есть я. Муж.
— М-м-м-м, как хорошо… — Янли откинула голову мне на грудь и прикрыла глаза, расслабляясь под моими руками. — Спасибо, А-Шен…
Я хмыкнул. Вот так и знал, что она подхватит это детское обращение. Но в ее устах — мне нравится, пожалуй. Хотя и противоречит тому, как жена должна обращаться к мужу и господину.
— Заканчивай. Все устали после долгой дороги, тебе тоже надо отдохнуть.
— Да, только отец хотел о чем-то поговорить… и матушка звала зайти к ней выпить чаю… — Янли чуть развернула плечи, подставляя мне более затекшие места. — А ты маши, маши, не отвлекайся! — это она заметила, что мой шиди под шумок попытался отсесть подальше от молодой матери.
— Навестишь их позже, они поймут. Если хочешь, я сам схожу и извинюсь перед достопочтенными родителями, — предложил я вариант. Заодно и поговорю с ними с глазу на глаз.
— Да не надо… все равно нам еще вещи разобрать, травы, что привезли, разложить. Там есть те, которые хрупкие и привередливые. Еще нужно приготовить некоторые особые настойки, чтобы сдать в лавку: покупка твоего шиди пробила брешь в моем бюджете. Его спасительница, кроме хвоста, ничего мне не предложила, знаешь ли… Ой! Нет! Предложила! Тот мешочек!
— Какой мешочек?
Янли нахмурилась и полезла в собственный рукав. Долго там копалась и вытащила наконец немного испачканный кровью мешочек цянькунь. С именным иероглифом моего шиди, вышитым на шелке.
— Это мой! — внезапно заволновался Лун Вайер, бросая веер, сползая на край кровати и протягивая к артефакту руку.
— Уже нет, — отрезал я, отчего шиди по-детски обиженно отшатнулся. В каком-то смысле я понимал его, собственные именные цянькуни для заклинателей дороже сокровищниц. Но… — Ты даже сам себе сейчас не принадлежишь. Я уже молчу о том, что зарядить его ты не сможешь, не то что использовать.
Янли хмыкнула на нашу перепалку, дождалась, пока недовольно насупившийся шиди нарисует для меня отпирающий иероглиф, которым я отомкну заклятье, дернула завязки мешочка практически на максимум и довольно бесцеремонно перевернула его над циновкой, лежавшей между кроватью и чайным столиком. Куча разных вещей со звоном посыпалась и образовала на полу неаккуратную, но впечатляющую размерами гору, из которой торчала рукоять…
— Ленг Лиу, — неверящим шепотом выдохнул я.
— Кан Шань! — одновременно со мной ахнул шиди и кинулся к горе с вещами, неловко скатившись с кровати. Только тогда я заметил и вторую рукоять, выглядывающую откуда-то сбоку.
