Замерев в арочном проеме боковой каверны, Дездемона стояла лицом к стене и, подняв факел, рассматривала что-то на камне. Пока брат приближался, она медленно поворачивалась, освещая один участок стены за другим. Вокруг нее дышали и шевелились тени, возникая и исчезая в свете факела. Дагмар обратил внимание на размеры каверны, больше похожей на зал, чем на пещеру. Окружавшие их каменные своды напоминали купол храма, видеть который Дагмару довелось один только раз.
– Что это? – спросила Дездемона, когда брат остановился у входа.
Повторяя ее движения, он поднял свой гаснущий факел и, прежде чем ответить, медленно сделал три полных оборота. Сердце гулко заколотилось, но голос прозвучал глухо. Зал наполняли изображения, сотни изображений, вырезанных в камне. Круги и обелиски, глаза и углы – язык картинок и рисунков, прочесть который Дагмар не мог, хотя и узнал.
– Это… руны, – выдохнул он, ощутив благоговейный трепет.
– Я думала, руны есть только в храме Сейлока. Думала, их стерегут хранители, – прошептала Дездемона.
Лицо ее не выражало испуга, но в голосе эхом отозвалось волнение, заставившее екнуть сердце Дагмара. Он не был глуп и испугался, сильно испугался за них обоих, но не до такой степени, чтобы тут же уйти. Над их головами, сотрясая гору, грохотал гром. Пещера гудела от его раскатов.
– Как думаешь, что они означают? Это предания? – спросила Дездемона.
– Некоторые из них. Посмотри, вот это ты узнаешь. – Дагмар указал на ближайшие к выходу изображения – похоже, руны начинались именно отсюда.
– Сказание о богах, – произнесла довольная собой Дездемона. – Вот Отец Сейлок, – показала она. – Орел Адьяр, медведь Берн, волк Долфис, вепрь Эбба, конь Йоран, лев Лиок.
Изображения были вырезаны с необыкновенной тщательностью. Бог Сейлок, сын Одина и отец их земли, располагался в центре шестиконечной звезды, а его дети – животные – на равном удалении от отца, каждый в своем луче. Дагмар коснулся верхней точки и повел рукой вправо, скользя пальцами по изображениям и называя имена кланов: Адьяр, Берн, Долфис, Эбба, Йоран, Лиок…
– Вот так наша земля должна выглядеть с неба.
Ободренная его примером, Дездемона протянула руку и прижала ладонь к руне, которая находилась прямо перед ней. В неверном свете факела глаза девочки горели любопытством.
– Дагмар, у этой руны есть крылья, – восхищенно произнесла она.
Резные линии потянулись к пальцам, и рокот далекого грома изменился, стал набирать высоту, пока гул не рассыпался на тысячу шепотов. Пещера наполнилась трепетом и шорохом, словно в нее, спасаясь от дождя, ворвался ветер.
Дездемона отдернула руку от изображения, но было слишком поздно. Откуда-то сверху на них обрушилось полчище крылатых существ. Они кружились по залу, ударялись о стены, пронзали когтями воздух, путались в волосах Дездемоны и цеплялись за одежду Дагмара. Уронив факелы, дети отчаянно, вслепую отмахивались от дрожащих тел и шелестящих крыльев, а потом бросились в объятия друг друга, пряча лица от сонма летучих тварей.
Выход из пещеры крылатые мыши нашли так же быстро, как и появились, но свист и шипение отражались от стен даже после того, как стая унеслась. Какое-то время брат и сестра жались друг к другу, шарили руками по одежде, проверяя, не осталось ли на них слепых летунов. Факелы еще не погасли – два огонька на каменном полу пещеры, – и Дагмар наклонился и поднял их. Хорошо, что им не придется отыскивать обратный путь в темноте. Поежившись, он еще раз отряхнул одежду. Дездемона, с факелом в руке, уже шагнула к стене – ее страхи исчезли, как летучие мыши.
– У той руны были крылья, а у этой языки пламени. Наверно, это руна огня, – предположила она.
– Нет! – крикнул Дагмар.
Предостерегающий вопль раскололся, ударившись о стены, и зазвучал хором голосов, но резьбу, которой коснулась рука Дездемоны, уже с шипением объяло пламя; линии, образующие символ, зарделись, как горящие угли. Дагмар выругался, снова бросил факел и сорвал плащ, чтобы погасить лижущий стену огонь.
– С ума сошла? Тебе нельзя касаться рун! – вопил он, сбивая языки пламени.
Плащ уже не спасти. От него и так уже воняло летучими мышами. Как только огонь погас, руна померкла. Тяжело дыша, Дагмар отступил от стены, ожидая следующего бедствия.
– Почему это мне нельзя? Ты же трогал, – пробурчала Дездемона, но, пристыженная, наклонилась за факелом брата.
А ведь она права, подумал Дагмар. Первым стены коснулся он. Обвел звезду Сейлока, и ничего не случилось.
– Может быть… некоторые из них просто содержат предания, – предположил он, чувствуя внутри странную пустоту.
– Тогда сам дотронься до огненной руны. – В голосе Дездемоны звучал вызов. – У меня факел погас.
Дагмар колебался, понимая, что он в этой сцене глупец, а сестра – мучительница. Но устоять перед соблазном не смог. Он ожидал жара, но ощутил только холодный поцелуй камня и складки резьбы, щекочущие кончики пальцев. Надавил еще сильнее, мысленно приказывая руне зардеться, желая ощутить в себе ту силу, которая с такой легкостью проявилась в сестре. Внезапно ему отчаянно захотелось вызвать шум крыльев и пламя, пусть даже летучие мыши унесут его прочь, а пещеру охватит огонь. Но руна отвергла его.
– Возможно, во мне течет кровь рун, – удивилась Дездемона, не замечая разочарования брата. – Как у хранителей.
– Кровь рун и ни капли здравого смысла, – сказал Дагмар, улыбнувшись сестре, чтобы сгладить колкость замечания и заглушить обиду в собственном сердце. Он всегда мечтал стать хранителем Сейлока.
И тут его осенило.
– У тебя… кровь… на пальцах. Ты оставила на рунах кровь. Хильда говорит, хранители используют кровь, чтобы разбудить руны.
Дездемона протянула руки к огню. Кровь запачкала кончики пальцев, въелась в складки кожи.
– Во мне и вправду кровь рун! – радостно изумилась она.
Поморщившись, Дагмар слегка царапнул палец лезвием топора. Порез наполнился кровью. В скудном свете факела она казалась черной. Гоня от себя страх, он обвел пальцем руну, изображающую глаз. Кровь размазалась по линиям, складывавшимся в веко, ресницы и зрачок. Руна выглядела достаточно безобидной – ни крыльев, ни языков пламени, ни мечей, ни обезглавленных тел, как на некоторых других изображениях.
Какое-то время он ждал, надеясь и страшась того, что может увидеть… или не увидеть. А затем его поглотила тьма, и разум перестал принадлежать ему. Перед глазами возникали и распадались картинки, а потом поле зрения сузилось. Дагмар поднялся над утесами и понесся над деревьями на головокружительной скорости – назад, к дому в Долфисе, где он жил с отцом и сестрой, пас коз, кормил свиней и читал все, что мог найти, пусть даже собственные каракули. Пролетев над домом, он помчался над холмами и долинами, лесами и реками, пока не обнаружил, что стоит на Храмовой горе Сейлока с окровавленными руками, устремив взгляд на крышу святилища. На нем было темно-лиловое одеяние хранителя, а голова почему-то мерзла. Мокрыми пальцами он коснулся темени и почувствовал голую кожу.
