Медсестра не знала, что еще делать в подобной ситуации. Ей еще ни разу в жизни не приходилось сталкиваться с пациентом, бегающим на четырех конечностях. После укуса ее нервы окончательно сдали, и она выбежала из палаты с криками: «Я вообще-то не ветеринар! Сделайте с ним что-нибудь!» Подоспевший на шум врач заглянул в палату и обомлел. Ребенок почувствовал свободу, когда опасная в его глазах женщина покинула палату, поэтому сел на пол палаты, словно собачка, и, закинув ногу за голову, начал чесать себе ухо, двигая пальцами ноги. Но это было еще не все представление! У врача глаза полезли на лоб, когда Антошка потянулся, по собачьи выгнув спину, и запрыгнул на кровать, как дрессированный пудель. Там мальчик на секунду замер, втягивая ноздрями воздух, и наконец обратил внимание на оставшуюся на столике тарелку с кашей. Ребенок на четвереньках быстро подполз к ней и начал чавкать.
Все это время врач не решался входить в палату. Он порадовался, что принял правильное решение, поместив уличного ребенка в одиночную палату. В больнице разгорелся бы настоящий скандал, если бы все это произошло на глазах пациентов. А так крики медсестры спишут на то, что она не хочет общаться с бездомным мальчишкой. Для профилактики надо будет сделать ей выговор. Все происходящее в больнице с одними пациентами не должно достигать ушей других пациентов, ведь это как-никак врачебная тайна.
Пока в голове врача проносились все эти мысли, Антошка успел съесть всю кашу. Мальчик сел на кровати, озираясь по сторонам. Вдруг он начал кашлять – ребенок еще не совсем вылечился. Потом он вдруг схватил зубами край одеяла и прыгнул на пол, волоча одеяло за собой. Ребенок притащил его в угол палаты, бросил на пол и, покружив вокруг себя пару раз, словно собачка, свернулся калачиком на одеяле и сладко зевнул.
Наблюдавший все это врач решил запереть палату и пойти позвонить людям, которые привезли мальчика в больницу. Знают ли они о тех чудесах, что он сейчас вытворял? И теперь, когда Даша и Родион шагали рядом с ним к палате Антошки, врач видел, что они тоже не представляли себе, что ребенок может так себя вести.
– Доктор, скажите, – поинтересовалась на ходу Даша, – можем ли мы забрать ребенка домой?
– Если вас не пугает его поведение, пожалуй, да, – ответил врач, поправляя очки на носу указательным пальцем. – Хотя здесь потребуется консультация психолога, и если он позволит вам взять ребенка домой, то забирайте на здоровье! У меня уже персонал от него успел пострадать. Медсестра в панике и собирается делать себе уколы от бешенства.
Даша и Родион хотели посмеяться, но поняли, что врач говорит серьезно. Наконец все трое подошли к двери в палату Антошки. Ребенок так и спал в углу, свернувшись калачиком. Даша повернулась к доктору:
– Позвольте мне поговорить с вашим больничным психотерапевтом. Мы с ним коллеги, я тоже работаю в этой области. Мне необходимо сообщить ему кое-какую информацию.
Врач согласно кивнул и повел Дашу в кабинет психотерапевта, чтобы там, за дверью медицинского кабинета, поведать потрясающую историю мальчика из собачьей будки. Родион же остался стоять возле палаты и сторожить Антошку, если он вдруг проснется и попытается выбраться из палаты. Но ребенок спал, как говорится, без задних ног, только изредка покашливая во сне.
Даша и доктор пришли в кабинет психотерапевта, который, по удачному стечению обстоятельств, в данный момент был совершенно один. Женщина и мужчина сразу же приступили к объяснению сложившейся ситуации.
– Вы ведь понимаете, – говорила Даша, после того, как рассказала обоим врачам историю Антошки в красках, – что ребенок пережил тяжелейшую психологическую травму: практически на его глазах погибла мать, и сам он чуть было не погиб. Затем от него отвернулось все человеческое общество, и только собака помогала малышу выжить в тяжелых деревенских условиях.
– Я все понимаю, но тем не менее обязан подать документы в соответствующие органы. Пусть этим случаем занимаются учреждения по опеке над несовершеннолетними, – отвечал местный психотерапевт, мужчина средних лет, удивлявшийся всей этой истории.
– Помогите мне забрать ребенка домой. Если его начнут оформлять в детский дом, пройдет слишком много времени, а ему необходима немедленная помощь. Он и так уже отстал от своих сверстников в развитии. Вы думаете, в детском доме ему сумеют помочь? – Даша нагнулась над столом, пытаясь заглянуть в глаза психотерапевту, тщательно избегавшему зрительного контакта с настойчивой женщиной.
– Я все понимаю, говорю вам еще раз, – ответил он наконец, глядя куда-то в сторону, – но что вы хотите от меня?
– Я уверена, что смогу позаботиться об этом ребенке, – начала медленно говорить Даша, откинувшись на стуле и сложив руки на груди. – Вы понимаете, что он быстрее вернет себе человеческие навыки, если будет постоянно находиться в компании людей, целенаправленно показывающих ему, как надо себя вести. В детском доме он будет лишен этого. Помещать ребенка, который ведет себя как собака, в общество детей просто неразумно. Его задразнят и только усугубят этим его положение. К сожалению, наши детские дома оставляют желать лучшего. Вряд ли в них найдутся отдельная комната и специалист, который будет постоянно заниматься с Антошкой. Мы с мужем постараемся вернуть его в человеческое общество в кратчайшие сроки. Но для этого нам нужно оформить опекунство. Вы могли бы помочь получить необходимые документы, но для этого состояние Антошки надо описать не таким критичным. – Даша подняла глаза на психотерапевта и наконец-то поймала его взгляд. Мужчина обдумывал ее сомнительное предложение.
Врач, приведший Дашу в этот кабинет, стоял рядом и молчал. В сущности, он был хорошим специалистом и не раз спасал людей от гибели. Но репутация больницы была для него превыше всего. Если за пределами этих белых стен станет известно о мальчике-собаке, в больницу немедленно налетят репортеры и поднимут на уши весь персонал и всех больных. Ему очень не хотелось такой славы. Поэтому он сказал:
– Конечно же мы вам поможем в меру наших сил, Дарья Тимофеевна. – После этого он пристально посмотрел на психотерапевта, словно пытаясь взглядом выбить из того подтверждение своих слов.
– Я не могу этого сделать, – печально вздохнул психотерапевт и взъерошил волосы на своей голове. – Это слишком большая ответственность.
– Но почему? – Из горла Даши вырвался крик отчаяния. – Я психолог по образованию, если хотите, я принесу все документы. Вы можете периодически проверять состояние мальчика, посылайте к нам специалиста, который отметит, есть ли прогресс в занятиях. Я вас умоляю, отдайте мне этого ребенка.
Женщина молитвенно сложила руки на этих словах и готова была уже встать на колени перед двумя врачами, но тут приведший ее доктор не выдержал напряжения и сказал ей:
– Успокойтесь, прошу вас. Я думаю, мы сможем найти компромисс. – После этого он еще раз посмотрел на психотерапевта, а затем продолжил говорить, обращаясь уже к нему: – Дарья Тимофеевна права, это просто отличная мысль – мы будем периодически проверять состояние мальчика, причем лично. Разумеется, это работа – скажем, раз в неделю посещать отдельную семью, – и это требует оплаты. – Тут врач выразительно посмотрел на Дашу. – Но мы все можем помочь бедному ребенку общими усилиями. Для начала, я думаю, вы, Валерий Юрьевич, должны лично осмотреть мальчика и убедиться, что он находится в довольно странном, но все же не требующем особой изоляции состоянии. Затем мы подготовим необходимые документы, которые передадим в со ответствующие органы опеки. Поскольку наша больница не располагает свободными лишними палатами, держать у нас ребенка нет возможности. В семье непьющей и работающей семейной пары… Вы ведь непьющие и работающие? – на всякий случай спросил врач у Даши; та согласно кивнула в ответ и даже пообещала предоставить ему справки с места работы своей и мужа. – Так вот, в семье приличной семейной пары ребенку будет оказан должный уход, тем более что вы имеете диплом психолога. – Даша кивнула еще раз. – Я думаю, мы сможем поспособствовать вам в этом деле. Сейчас вроде бы распространена практика помещения ребенка не в детский дом, а в патронажную семью. Вам даже будут платить какое-то небольшое пособие.
