– Моей матери так запросто не откажешь, – проговорил Ахилл с горестной улыбкой. – У нее жужжит над ухом странная пчела. Мать убеждена, что грядет война и если я пойду воевать, меня убьют.
– Тогда правильно она делает, что забирает тебя!
– Я не боюсь умереть!
– Да, – сказал Патрокл, – но ты матери своей боишься.
Ахилл улыбнулся и ткнул друга кулаком в плечо.
– Да уж не так, как ты.
Фетида забрала Ахилла на остров Скирос, где правил ее старый друг Ликомед. До той поры его самым значимым поступком в истории было убийство героя Тесея
[97].
– Кажется, я знаю, как спрятать твоего мальчика, – обратился Ликомед к Фетиде. – У меня, как тебе известно, одиннадцать дочерей
[98]. Ахилла можно нарядить девочкой, пусть живет с ними. Никому и в голову не придет искать его среди них.
Девчонка из Ахилла тоже получилась загляденье, но вскорости оказалось, что он уже перешагнул порог мужественности – зачал дитя с ДЕИДАМИЕЙ, красивейшей из царских дочек. Ребенка называли Пирром, по тому имени, которое Ахилл взял себе, рядясь девочкой, – Пирра, что означает «Пламенная», поскольку волосы у Ахилла были рыже-золотые
[99].
Таково было положение дел, когда через несколько лет Агамемнон послал Одиссея с Диомедом из Авлиды прочесать греческий мир в поисках пропавшего сына Пелея и Фетиды. На беду – Фетиде и ее надеждам спрятать Ахилла, – Скирос располагался слишком близко к Авлиде, как раз на этот остров Одиссей и решил нагрянуть чуть ли не первым делом.
Подозрения у ушлого итакийца возникли сразу, как только он оказался во дворце у царя Ликомеда. Обвести Одиссея вокруг пальца нелегко, а врун из Ликомеда получился небезупречный.
– Ахилл? – переспросил царь с сомнением, будто имя это ему незнакомо, что, по мнению Одиссея, было маловероятно. Молва об Ахилле ходила широкая, даже пока он был совсем юн. – Нет тут никого с таким именем, уверяю тебя.
– Да ладно? – встречно переспросил Одиссей. – Я толкую об Ахилле, сыне Пелея и Фетиды. Твоей подруги Фетиды, – добавил он многозначительно.
– Можешь сам проверить, – сказал, пожав плечами, Ликомед. – Нет тут во дворце никого, кроме моих двенадцати красоток-дочерей.
Диомед с Одиссеем вошли в просторный открытый двор, где царевны коротали дни. Кто-то купался, кто-то перебирал струны, кто-то ткал, кто-то расчесывал волосы. Плескал фонтан. Певчие птицы сладостно ворковали в своих тростниковых клетках. Совершеннейшее воплощение женского покоя. Диомед застенчиво замер на пороге, теряясь, куда смотреть, но Одиссей, прищурившись, не спеша обозрел двор. Затем повернулся к Диомеду.
– Сходи к нам на корабль и вернись с двадцатью свирепейшими и уродливейшими из наших людей, – сказал он. – Ворвитесь с ними сюда. Нападите на дворец. Никаких предупреждений, с мечами наголо. Сделайте вид, будто нападаете на девушек. Устрашайте собою. Вопите и бейте в щиты.
– Ты серьезно? – уточнил Диомед.
– Целиком и полностью, – подтвердил Одиссей. – И не робейте. Все будет в порядке. Верь мне.
Диомед ушел, Одиссей же шагнул вперед и тихонько положил меч на каменный бортик фонтана. Затем отошел в сторонку, сложил руки на груди и стал ждать.
Диомеда, наверное, озадачил приказ Одиссея, но роль свою он сыграл безупречно. Двадцать здоровенных волосатых вояк ворвались вместе с ним во дворик с мечами наголо и боевыми кличами, от которых стыла кровь. Царевны завизжали и разбежались – все, за исключением одной: рыженькая красотка схватила с бортика меч и взмахнула им, ощерившись и взревев.
Одиссей выступил вперед и улыбнулся.
– Ну здравствуй, Ахилл, сын Пелея, – проговорил он.
Ахилл с мечом в руке, тяжко дыша, переводил взгляд с Одиссея на Диомеда и его головорезов. Затем рассмеялся и опустил меч.
