Киара, естественно, не стерпела. Обозвала Эйнтхартена истеричным кретином, не видящим дальше своего носа, и с чувством выполненного долга удалилась под родную крышу. И не сказать, чтобы ее это сильно расстроило. Марка было слишком много.
Увы… не так много, чтобы не соскучиться по своему треклятому недодемону уже на исходе первого дня. Но Киара была чересчур упряма, чтобы так просто сдаться и пойти на поводу у собственных дурацких чувств, обозримо грозящих походом в храм и постоянными отношениями на ближайшую вечность. (И признать, что ее это настолько же прельщает, насколько и пугает.) Да и не до выяснения отношений сейчас.
Если с кем и следовало выяснить отношения, то с драным лордом Лейернхартом. Выяснить раз и навсегда.
Когда миновал полдень последнего дня, отведенного Гейбриелу на «экспертизу независимого артефактора», Киара, вздохнув, направилась в участок. Брехливая императорская болонка, так надолго утратив ее из виду, на стенку лезет от нетерпения.
Приходила ли ей мысль подставиться под удар Гейба? Разумеется. Но даже если забыть о невыносимом ощущении гадливости – о Бездна, принять смерть от рук такого ничтожества! – это было неправдоподобно. Элрисса, может, и нежить-маньячка, но не дура ведь. У Гейбриела против нее никаких шансов, и это рождало вполне закономерный вопрос: зачем свихнутая нежить его сюда отправила?
«Скоро узнаем».
Киара решительно подвела итог своим размышлениям и заняла заранее выбранное место.
Ждать не пришлось долго: Гейб нарисовался в морге буквально через четверть часа. Киара знала, что тот видит – ее, Блэр, по локоть в потрохах очередного трупа и так опрометчиво подставившую спину. И все же холодное, колючее выражение лица вместо обычной ленивой улыбочки немного настораживало.
То, несомненно, был Гейб – и словно бы не Гейб вовсе.
– Вот ты где, Киара, – протянул он в обычной своей вкрадчивой манере. – Где пропадала? Я соскучился, милая.
– Не больше, чем я, родной, – в тон ему откликнулась Киара, мысленно впечатав кулак в челюсть ублюдка. – Дела есть дела, Гейбриел. Заказ императора – такое дело… сам понимаешь, не для бездарей вроде придворного некромантишки.
Красивое широкоскулое лицо Гейба изуродовала секундная гримаса злости, но затем он высокомерно усмехнулся:
– Ни к чему обременять придворного некроманта подобными глупостями. Я и без того занят, расследуя твое, между прочим, дело. И добился некоторых успехов… как видишь, тебя не так уж сложно заменить.
Он нервно облизнул губы и сделал несколько бесшумных шагов в сторону Киары. Тонкопалая белая рука нырнула в карман строгого двубортного плаща, не слишком уместного в помещении, да еще и в это время года. Киара напряженно вглядывалась в знакомую, казалось, фигуру и не находила чего-то привычного… Все ужимки и кривляния слезли с этого драного лорда, будто шелуха с высохшей луковицы. Остались лишь сосредоточенность и холодная ярость.
– Ах, Киара! Столько лет ты портишь мне жизнь, нянчась со своей глупенькой девчачьей обидкой, – медленно проговорил он. – А ведь это ты растоптала мои чувства, и сделала это весьма… экстравагантно.
Ну да, конечно! Это ведь вовсе не Гейб украл у нее место при дворе императора. И уж тем более не он во всеуслышание объявил о своей помолвке с Викторией Дорих – по-крысиному молча, не удосужившись прислать прощальную побрякушку, как это водится у высоких лордов и их отверженных любовниц. Впрочем, почему «отверженных»? Указанному лорду хватило наглости заявиться к Киаре в спальню уже через день после громкого торжества.
«Ты ведь понимаешь, моя умная девочка… такие, как я, не женятся на нелюди и торговках. Последний Лейернхарт не может замарать себя столь гнусным мезальянсом».
Киара вовсе не понимала. Для нее, просвещенной имперской девицы, разговоры о мезальянсе казались анахронизмом и глупостью. И какие вообще могут быть разговоры, когда у императора жена – принцесса благих фейри, а вельможный лорд Фалько в свое время сочетался браком с безродной гренвудской девицей Рангрид?
Нет, она никогда и не ждала от Гейбриела предложения и женитьбы. (Что уж там, вообще не задумывалась о таких вещах.) Равно как не ждала публичного унижения и предательства от человека, которого любила все восемь лет, что они были знакомы.
Предателя не оставляй в живых.
Киара невольно сглотнула. Она до сих пор помнила, как все это было – ублюдок багровел и хрипел, и плакал; сучил ногами, раздирал ухоженными ногтями ее запястья; жизнь по капле покидала его тело, тьма выплескивалась наружу…
Убить кого-то голыми руками – совсем не то, что мечом или магией. Это нечто сугубо… личное. И жутко возбуждающее.
– Какие, в Бездну, чувства? – наконец зло выдохнула она. – Да ты меня не любил ни единой секунды!
Уверенный, что выбил ее из колеи, Лейернхарт вконец осмелел и приблизился вплотную. Киара чувствовала кожей его дыхание и пальцы, стиснутые на плече… хотя этого ну никак не могло быть на самом деле. Чисто физически не могло.
– Ну что ты, Киара? Я люблю тебя, – на его губы вернулась привычная слащавая улыбочка, – как нож любит сердце.
Гейб ударил в спину – что еще ждать от труса и подлеца? Ударил… снова ударил, снова, снова; нож из железа раз за разом вонзался в плоть с характерным влажным звуком. Киара брезгливо поморщилась, жалея, что пока нельзя утереть рукавом теплые брызги с запахом соли и металла.
– Я предал тебя трижды, наглая синтарийская мразь. – Гейб по-прежнему улыбался, в глазах его плескались чернота и безумное торжество. – Выбрал тебя жертвой для госпожи Элриссы. Что ты на это скажешь? Ах, ну да… уже ничего!
Иллюзия развеялась с негромким мелодичным звуком – так звенят хрустальные подвески на старомодных вычурных люстрах. Киара, до этого старательно изображавшая полуразделанный труп деревенского работяги, села на столе и дернула Гейба к себе за ворот рубашки. Руны, что были на Артмаэле, нашлись у него под левой ключицей; полоснув поперек них ритуальным ножом, Киара насмешливо выдохнула прямо в посеревшую физиономию:
– Почему же? Я на это скажу, что ты, тупое ничтожество, предсказуемо вырыл себе яму глубиной до самой Бездны.
И она скучным тоном перечислила:
– Имеем «госпожу Элриссу», а в нагрузку – покушение на имперского магистра в моем дивном лице. Менталку когда дадут?
– Задним числом проведем, – хладнокровно ответствовали из закутка возле раковины под полупридушенное ржание Дальгора.
– «Как нож любит сердце», ой, не могу, тону в пафосе! С вами никакого театра не надо! – заливался коммандер. – А уж декорации какие… Надо сказать, Силва, не знай я заранее, что это все твоих рук дело, – помчался бы спасать свою нерадивую сержантку.
Властелин иллюзий зловеще сверкнул пурпурными глазами в полумраке морга.
– Там, где лгут глаза, должен вещать здравый смысл, – сказал он. – Блэр нипочем бы не подставила спину. Подозрительность – ее друг, товарищ и брат. И будь у этого поганого хлыща хоть немного мозгов, он бы уже через полминуты развернулся и сбежал на другой континент.
