Снова Кате пришлось выбирать. Несколько мгновений она уговаривала себя: «Отключу на десять минут. За это время ничего не случится. А потом сразу включу!» – но поняла, что эти десять минут растянутся для нее в десять часов.
Она ушла с мыслью: «А суши мы потом и с папой поедим! Когда пойдем отмечать удачный заказ».
И опять выяснилось, что Кате повезло. Из пиццерии она направилась прямиком в мастерскую, даже не предупредив. Вошла она очень вовремя. Отец уже пересчитывал полученные от заказчика купюры, а сам заказчик (большой, похожий на дальнобойщика) восхищенно цокал языком, разглядывая шкафы:
– Вещь! Ты, Олегыч, мастер! Я теперь точно библиотеку собирать начну!
Катя бросила взгляд на шкафы. Да, у папы явно было вдохновение. Вроде все просто, а…
Но сейчас ее больше беспокоила сумка на плече заказчика. И не зря: он запустил туда лапищу и достал бутылку с благородного вида коричневым напитком.
– Это надо обмыть! – провозгласил он.
– Привет, пап! – быстро сказала Катя.
Папа оторвал взгляд от бутылки и улыбнулся Кате:
– А это моя дочь!
– У тебя папка – волшебник, – сообщил громила.
И снова повернулся к мастеру:
– Ну так что? По пять грамм? Чтобы не рассохлось?
– Спасибо, – сказал отец, продолжая смотреть на Катю, – я не пью. Совсем.
Катя выдохнула.
⁂
Были моменты, когда Катя гордилась собой. Сегодня как раз случился один из них.
Они с папой ввалились домой шумные, веселые. В прихожей тут же материализовалась мама. Она единым взглядом оценила все: радостную улыбку дочки, гордый вид отца-добытчика, букет цветов, коробку с пиццей – и одними глазами сказала Кате: «Спасибо».
Папа этой игры в переглядки не заметил.
– Это тебе! – сказал он, вручая маме цветы. – И вот это!
Вторую мамину руку заняла пицца.
– А вот это… – отец полез за пазуху, – всем нам!
Мама сунула Кате цветы и коробку, чтобы принять главный подарок – туго перевязанную резинкой «котлету» красноватых купюр. Наверное, мама слишком суетливо схватила ее и унесла в гостиную, но папа с Катей сделали вид, что ничего не заметили.
⁂
После большого заказа папа всегда отдыхал. Ну как отдыхал… Любой другой мужчина называл это «непосильной работой по дому».
Он разморозил и вымыл холодильник, натер паркет в гостиной, перенастроил робота-пылесоса (который в последнее время норовил забиться в угол и там гудеть), а самое главное – занялся готовкой.
Мама всегда в такие дни «балдела» – смешное слово из молодости Катиной бабушки. Валялась на диване, читала толстые книги, попивала кофе, который приносил муж.
И ела все, что он приготовил.
Хотя и ворчала при этом:
– Кулебяка? Ты хочешь, чтобы я превратилась в шар? Это коварный план?
– Ничего подобного! – возражал муж. – Коварный план запланирован на завтрашний вечер!
– «План запланирован», – фыркала мама. – И что конкретно?
Папа делал таинственный вид, а Катя про себя хихикала. И так было понятно, что завтра будут фирменные папины блины – тонкие, мягкие, с коричневыми родимыми пятнами и невероятно вкусные.
И именно на блины к ним завалилась Инга.
⁂
У Инги иногда прорезывалась чудовищная сила воли. Вот сейчас, например, она посекундно сглатывала слюну, но от блинов Катиного папы гордо отказывалась. Катя сама умяла штук десять, но потом ей стало стыдно мучить подругу, и она увела ее к себе в комнату.
Кате Ингу было жалко – у той сейчас что-то странное происходило с родителями. Нет, выспрашивать Катя ничего не собиралась, хотела просто отвлечь… Но когда Инга заявила, что хочет остаться, у Кати случился столбняк. Нет, она не была против! Но… как же Ингина мама? Она же волноваться будет!
И, честно сказать, Катя не хотела бы, чтобы Инга узнала некоторые подробности их семейной жизни. Например, заметила бы, что мама Кати никогда не дает мужу денег.
К счастью, выяснилось, что Катин папа случайно выдал Ингу ее родителям, и та в слезах убежала.
Катя очень надеялась, что домой.
Заснуть в тот вечер Катя долго не могла. Мама почувствовала и пришла. Легла, как к маленькой, под бочок и принялась гладить Катю по голове. Катя зажмурилась. По щекам поползли хорошие, теплые слезы.
– Я иногда думаю, – тихо сказала мама, – что я слишком много на тебя взвалила…
Катя окаменела. Она не любила такие разговоры. Но мама словно не замечала.
– Но что делать… Меня папа не слушает. А ты для него свет в окошке. Не знаю, как без тебя справилась бы…
И они надолго замолчали каждая о своем.
⁂
Катя ворвалась в кухню с радостным:
– Мама! Представляешь! Ингины родители опять сошлись!
И тут же осеклась. Мама сидела в углу на табуретке, сгорбившись, уронив руки. У Кати перестукнуло сердце.
– Ему аванс дали… – сказала мама глухо. – Я привезла его… Он в спальне…
Кате очень не хотелось идти в спальню, но оставаться с мамой на кухне было еще страшнее.
В спальне было темно. Папа лежал на полу, лицом вниз. Услышав шаги, он с трудом приподнял голову и произнес:
– О! Дочень… ка… Ты моя… радость… Я тебе… конфет…
Папа попытался приподняться, но снова плюхнулся на пол. Именно плюхнулся, как будто в лужу.
Катя не стала включать свет, открыла дверь пошире. И увидела, что отец действительно лежит в луже – желтой, противной и, как только теперь сообразила Катя, вонючей. До этого она чувствовала только густой водочный запах. Она выскочила в коридор, бросилась в ванную и принялась лихорадочно намыливать руки.
Мама появилась в проеме двери:
– Ты его ворочала? Зачем? Я сама… Я сейчас, только… Я уже иду…
Мама шаркающей походкой направилась в спальню. Катя снова и снова намыливала руки и думала только о том, как она завидует Инге.
Не той Инге, у которой есть папа и мама, а Инге-безотцовщине.
Часть 3. Завуч – директору
– Вам уже сообщили?.. Да не волнуйтесь, никакого побоища… Нет, две шестиклассницы друг друга за волосы немного потягали… Да ничего там страшного! Что-то они там про отцов своих поспорили, завелись… Это возрастное, гормоны, переходный возраст… Банальная история, не волнуйтесь, с родителями я уже поговорила, шум поднимать никто не хочет.
Любовь зла
