Широко взмахивая крыльями, он написал в небе букву «Д».
«Это трудно, — подумал нарвал. — Очень трудно!» Он переплыл океан, выучился писать букву «Д» своим бивнем в пене прибоя и снова поплыл обратно. Тогда альбатрос научил его писать букву «О», а на следующее лето букву «Р».
В конце концов нарвал научился писать слово «дорогой».
Дорогой дорогой дорогой
— написал он три раза подряд. «Так должно быть понятно», — решил он.
А потом он ужасно устал. По щеке скатилась огромная слеза, потому что он вдруг не смог сдержать печали.
«Я, пожалуй, остановлюсь на этом», — заключил нарвал. Он, конечно, знал, что настоящее письмо должно быть длиннее, но к тому моменту потерял надежду еще что-нибудь выучить.
Он прикрепил письмо себе на дверь и твердо решил больше никогда не переплывать океан.
Мрачный, нарвал лежал у себя дома в темной воде и думал о дорогих неизвестных зверях, которые могли бы зайти к нему в гости, если бы знали о его существовании. Но он не знал, как пишется «неизвестные».
Как-то раз мимо его дома проплывал кит.
— Дорогой дорогой дорогой, — прочитал он.
«К чему это он?» — удивился кит.
Он заглянул в окошко, но нарвал лежал в углу в темной застоявшейся воде.
«Кит, — думал он. — Если бы я мог это написать… Дорогой кит…» Но он сдержался и не проронил ни звука.
«Наверняка его нет дома», — пришел к выводу кит, который так и не смог ничего разглядеть в темноте. «Жалко», — подумал он, нахмурил брови и поплыл дальше.
Слон был в гостях у белки.
Начиналась зима.
Слон от души накачался на белкиной лампе, успел пару раз упасть и снова подняться, а теперь пил ивовый чай за уцелевшей половинкой стола. Белка сидела на ножке стула и облизывала сладкий буковый орешек.
Долгое время они молчали.
— Мы ведь сейчас очень довольны? — спросил слон.
Белка кивнула.
Вдруг на лицо слона набежала мрачная туча.
— Мне пора идти, — сказал он.
— Ладно, — ответила белка.
Они замолчали.
— Я боюсь, белка, — проговорил слон. — Боюсь, что опять упаду.
Белка ничего не сказала. Она не могла припомнить ни одного случая, когда слон уходил от нее по-другому.
— Но я не хочу больше падать! — закричал слон и стукнул передней ногой по половинке стола, отчего она развалилась вместе с чашкой.
Слон мрачно уселся на пол.
— Я всегда падаю. Всегда! — сказал он.
Белке очень захотелось ему помочь, и она задумалась.
— А что, если я тебя перешлю? — вдруг спросила она.
— Перешлешь?
— Как письмо.
— Как письмо??? — удивился слон.
Но белка уже схватила ручку и большими буквами написала на животе у слона:
Дорогой слон!
Как у тебя дела?
Она вдруг перестала писать. «Это какая-то ерунда, — подумала она. — Я ведь прекрасно знаю, как у него дела».
И она зачеркнула строчку «Как у тебя дела?»
— Ай! — вскрикнул слон.
«Счастливого пути!» — написала белка аккуратными буквами. «Ну и хватит», — решила она и тихонько подписалась внизу письма — там, где у слона был пупок.
Слон захотел прочитать, что написано у него на животе, но белка открыла дверь и вытолкала его на улицу.
— Эге-гей! — крикнул слон, но ветер уже подхватил его и понес по воздуху.
— Пока, слон! — крикнула белка. — До скорого!
— Пока белка! — крикнул слон. — Договорились!
Ветер подбрасывал слона высоко в небо и нес над лесом и над рекой к его дому.
Поздно вечером он его доставил.
Посреди ночи, когда белка все еще пыталась починить стулья и стол, ветер подсунул к ней под дверь маленькое письмо:
Дорогая белка!
Меня очень хорошо сдуло домой.
Спасибо тебе.
Я даже не помялся.
Твой друг письмо
А потом довольная белка заснула на обломках своей кровати.
Бывает ли так, что ничего не знаешь?
— написала однажды белка муравью.
Муравей долго думал, потом высоко подпрыгнул, почесал себя за ухом и написал ответ:
Да. Бывает все.
Спустя какое-то время он получил от белки новое письмо:
Даже не знаешь, что светит солнце, и что пришло лето, и что где-то далеко слон упал с ивы, — так бывает?
Да.
— написал в ответ муравей.
И даже не знаешь, что ты больше всего на свете любишь мед, и сладкие буковые орешки, и сахар?
— написала белка потом.
— Да! — крикнул муравей. — Да! Да!
Он закрыл глаза, поколотил себя по голове кулаками, а потом написал:
Да! И так бывает!
И даже не знаешь, что тебе бы очень хотелось, чтобы кто-то очень особенный (а не просто кто-то) случайно зашел бы в гости, — и так бывает?
— тут же написала белка.
Но когда муравей захотел ответить на это письмо, у него вдруг сломалась ручка, порвалась бумага, а стол переломился пополам. Дверь его дома вдруг распахнулась, и порыв ветра подхватил муравья и понес его через лес, к буку, к белке.
— Ой, — удивилась белка, когда муравей влетел в дом и шлепнулся на пол. — А я и не знала, что ты придешь.
— Я тоже не знал, — сказал муравей.
Потом он расправил куртку, немного покашлял и проговорил:
— Я думаю, это случайность.
— А я знаю, что стоит у меня в шкафу, — сказала белка.
Ей казалось, что это единственное, о чем она будет знать всегда, хотя белка знала, что и об этом она иногда забывала.
Муравей уже уселся за стол.
И совсем скоро они ели засахаренный шиповник и буковый мед и говорили о тех вещах, о которых они говорили всегда, о самых обычных вещах и о сложных вещах, и ни о чем особенном.
