— Мое счастье, что ты такая трусишка.
Ролдхар подался вперед, и я была совсем не против, поцелуй он меня, но…
— Ты сама придешь ко мне, — прошептал он, касаясь чувствительных губ горячим дыханием. — Сама, Анотариэль. И для нас обоих будет лучше, если это произойдет совсем скоро.
По губам скользнул холодный воздух, когда мужчина отстранился.
— Нам с Хрраном пора. Он пока не в состоянии полностью контролировать свой огонь, поэтому, ради твоей же безопасности, я его заберу. Но завтра утром, если захочешь, вы можете пообщаться.
— Я буду этому очень рада.
Дракон недовольно раскрыл сонные глазки и заискивающие посмотрел на меня, словно умоляя уговорить Ролдхара оставить его здесь. Пронзительный взгляд сапфировых глаз прямо в душу мою проникал. Я поцеловала огромный черный нос Хррана и пообещала, что мы увидимся совсем скоро.
— И будем видеться очень часто, если ты порадуешь меня и обернешься человеком.
Дракончик снова фыркнул.
— Хрран! Это необходимо. Если ты не обернешься, мы больше не сможем видеться. Никогда, понимаешь?
В поисках поддержки, дракончик глянул на владыку, но тот лишь кивнул, подтверждая мои слова.
— Обещай, что завтра же постараешься. Хорошо?
Прищурив глаза, он повернул морду на бок.
— Я серьезно! — потрепала неженку за ушком и получила в ответ виноватый взгляд. — Добрых снов, Хрран.
Вместо ответа дракошка повалил меня на подушки, несколько раз облизал шершавым языком мое лицо и неуверенно поковылял к Ролдхару.
— Добрых снов, Анотариэль.
— Добрых снов, Ролдхар.
Когда за владыкой закрылась дверь, я осознала, что была вовсе не против поцелуя на ночь. Более того, вряд ли засну без него.
А потом я долго звала Нитаэля, но фамильяр не появлялся. Не уверена, что это вообще так работает. Азалия, к примеру, приходит только когда считает нужным. Другие животные сестер тоже живут самостоятельной жизнью и на зов владелицы не являются. Но почему-то на душе все равно неспокойно…
Лавка госпожи Венеры
Абелард обернулся человеком за несколько кварталов от лавки сестры. Времени на эвакуацию не было — всех сестер он спасти все равно не успел бы, к тому же, внутри книги, в которых бесценный опыт, накопленный поколениями. Единственное, что он может сделать — убедить Ваншайна и ирда Ламбелиуса, что их информатор солгал.
Вокруг лавки уже толпились колдуны. Накинув на лица темно-синие капюшоны, они распевали заклинание, чтобы обойти колдовскую защиту здания и сжечь его дотла. Вторая группа накидывала сеть иллюзии, чтобы скрыть от случайных прохожих свое преступление.
Абелард проник в дом через черный ход, о котором знали только сестры и он. Мужчина не сомневался, что госпожа Венера не покинет место силы даже при угрозе жизни, потому не удивился, обнаружив ее и сестер в гостиной.
— Пришла наша очередь, Абелард, — вместо приветствия, произнесла женщина к которой пугаными воробьями жались другие Борхес. Только Эстефания стояла поодаль с гордо поднятой головой и решимостью во взгляде.
— Это мы еще посмотрим. Заранее прошу меня простить…
Дракон схватил с печи зажигательную смесь и облил ею сарафаны сестер. Чиркнула спичка…
— Если бы только был другой способ, — прорычал наполовину обернувшийся дракон.
— Делай, что нужно, — заслонив собой сестер, кивнула госпожа Венера и закрыла глаза.
Огонь вспыхнул в один миг, жадно набросившись на ведьм и окружающие их предметы.
Яростный крик вспорол тишину спящей Астории. Они могли простым заклинанием затушить на себе огонь, но понимали, что этого делать нельзя. Женщины катались по полу, оборачивались занавесками, обливали себя водой из ваз и чашек…
Мощный толчок и входная дверь вылетела. Когда в гостиную ворвались колдуны, Абелард уже сидел за столом и, закинув ногу на ногу, наблюдал как медленно тлеют льняные занавески, подожженные драконьим пламенем.
— А, привет, девчонки, — улыбнулся он ворвавшимся колдунам, лениво поднимаясь и надменно выплескивая остатки чая на одну из сестер, что сейчас стонала на полу от боли. — Кажется, в наших рядах завелась крыса. Ложная наводка. Горят.
Ирд Ламбелиус, важно растолкав растерявшихся колдунов, вошел в гостиную. Обвел внимательным взглядом обуглившиеся половики, тлеющую скатерть и еще дымящиеся занавески. Переместил взор на женщин, что стряхнули с себя пламя и медленно приходили в себя:
— Вы — звери, — выругалась Эстефания, глотая слезы и прикрывая ладонью обожженный локоть, кожа на котором покрылась уродливыми волдырями.
Абелард стиснул зубы, неимоверным усилием сдерживая ярость рвущегося на волю зверя. Этот зверь требовал уничтожить колдунов, Ваншайна и Ламбелиуса прямо здесь, разорвать их когтями, но у него не было такой возможности.
— Отчаянные времена, госпожа Венера, требуют отчаянных мер! Я — изумрудный дракон и врать мне смысла нет, — он подошел к женщине вплотную и, грубо схватив ее за лицо ладонью, произнес: — признавайся, ты ведьма?
— Будь я ведьмой, ты был бы уже мертв! — выплюнула она, за что получила пощечину и упала бы, не поддержи ее другие сестры.
— Хамка, — небрежно бросил Абелард. — Но, как видите, не ведьма. Кто слил вам дезинформацию? Хелингтон? Аласана?
— Плешивая самка, — сплюнул Ламбелиус и, развернувшись, яростными шагами двинулся прочь из лавки.
За ним поспешили колдуны, последним вышел милорд Ваншайн, кинув напоследок:
— Разберись с ними. Милорд не прощает ошибок.
Эстефания дернулась, но госпожа Венера вовремя удержала ее от опрометчивого поступка.
Тишина, пропитанная стонами, звенела в ушах дракона. В нос бил запах гари и паленой человеческой плоти, на глазах взрослого мужчины выступили слезы.
— К чему это, Абелард? — превозмогая боль, произнесла госпожа Венера. — Ты спас нас от смерти. Это — не высокая цена. Девочки, спускаемся в лабораторию, залечим раны. А ты — иди. Задержишься надолго, и тебя заподозрят.
Одна из сестер не могла передвигаться. Эстефания и Руслана подхватили ее на руки и, стискивая зубы от боли, медленно понесли вслед за остальными. Задержавшись, госпожа Венера прошептала:
— Сделай это.
— Венера, лишнее.
— Не останавливайся на полпути. Мы залечим раны, потушим пожар и отстроим лавку заново. Но для этого нам нужен шанс… Всего лишь шанс, Абелард. Дай нам его.
— Спускайтесь в лабораторию, я все сделаю, — холодно отчеканил он.
Как только звуки шагов затихли, дракон закрыл глаза. Набрав полную грудь воздуха, он выдохнул раскаленное драконье пламя…
Когда изумрудный дракон кружил над Асторией, лавка госпожи Венеры, охваченная огнем, кадила черным дымом, различимым за многие километры от столицы.
