— Думаю, что он же и к Дайнаре в образе ее возлюбленного являлся! — согласилась я.
— И, вполне возможно, к леди Прайнет в образе меня, — задумался Абелард, расхаживая по гостиной.
Мы устроились на диванчиках и наблюдали за драконом. Нитаэль все это время молча наблюдал за нами, расположившись позади и положив на мои плечи свои ладони в знак поддержки и защиты.
— Думаю, это может оказаться ниточкой! Как понимаю, леди Прайнет подстроили катастрофу с каретой! Можем использовать это, заявить, что она выжила и даже сообщила мне нечто важное. Имя заговорщика!
Мы встрепенулись и переглянулись, думая каждый о своем, анализируя услышанное, пытаясь найти изъяны в предложении изумрудного дракона, но не могли.
— Госпожа Венера! — в комнату заглянула Руслана и, перекинув за спину толстую белоснежную косу, смущенно проговорила: — Там господин важный, вас просит.
— Обслужи его, дорогая. Скажи, что я не могу сейчас подойти. А, если необходимо сделать особенный заказ, то…
— Простите, но господин настаивает. Говорит, что он, — и Руслана взгляд на меня бросила. Такой, что я вмиг потом холодным покрылась. Граф Братстон! — Говорит, что муж Василька.
— Правда? — с интересом воскликнул Абелард и, отодвинув сестру в сторону, нырнул в дверной проем прежде, чем я успела хоть слово вставить. — Очередной муж?
Госпожа Венера бросилась следом, как и мы с Нитаэлем. По понятным причинам я осталась за стеной подсобки, там, где меня не увидеть, а я за всем через специальное зеркало могу подсматривать.
— Здравствуйте, милейший! — с широкой улыбкой поздоровался Абелард и, подойдя вплотную к Адриану, положил тому на плечо свою руку. По сравнению с драконом граф казался игрушечным и страх медленно отступил.
Несмотря на напускную веселость человека, ящер Абеларда бесновался и едва сдерживал себя, чтобы не разорвать чужака в клочья. Пристально рассматривая графа с озорной улыбкой, дракон похлопывал его по плечику, не обращая внимания на зычное покашливание его сиятельства.
— Вы, простите, кто такой?
— Действительно, где мои манеры? Ирд Д’Остраф, повелитель изумрудных драконов, — сделав шаг назад, мужчина вздернул подбородок, хоть в том и не было необходимости, и протянул ладонь.
— Граф Братстон, — ответ звучал неуверенно. — Супруг Анотариэль Айнари.
— Бывший, — хищно добавил Абелард, когда рука графа оказалась в его ладони. Как в западне…
Дракон стиснул ее так, что побелели костяшки, а Адриан, неестественно выгнувшись, взвыл. Негромко. Стараясь сохранить хотя бы обрывки самоуважения и гордости.
— Ирд Д’Остраф! — воскликнула госпожа Венера, но ее оклик не подействовал.
Продолжая улыбаться, дракон как бы между прочим проговорил:
— Со вчерашнего дня Анотариэль Айнари — аэлита владыки драконов и повелителя изумрудных драконов. То есть моя, да. Ты понимаешь значение фразы: Анотариэль моя?
Мужчина поднял брови и улыбнулся шире, даже правым ухом к собеседнику повернулся, делано демонстрируя готовность услышать ответ. Но ответа не последовало.
— Люблю непонятливых! — вкрадчиво проговорил он, являя ящера.
Его зрачок угрожающе медленно сужался, светились изумрудами радужки и на лице еще даже чешуйки не проступили, когда Адриан взмолился:
— Я понял! Понял я! Все понял…
— Плохо слышу, — отмахнулся дракон, сжав руку графа сильнее. Что-то хрустнуло, а я зажмурилась, до крови закусив губу. Так страшно было! Не за себя, нет. И не за Абеларда даже. За графа Братстона страшно! Не поймет ведь… Сделает что-то не так и погибнет же.
— Мне она не нужна! Не нужна! Да к темной материи ее! Забирайте себе, все равно толку от нее никакого!
Граф Братстон упал на колени, а рука его, белая, как скатерть, так и осталась в ладони Абеларда.
— Отпусти, пожалуйста, — негромко попросила госпожа Венера, и ирд Д’Остраф словно ото сна очнулся. Дрогнули крылья носа, зрачки расширились, растаяли чешуйки. Он отшвырнул от себя ладонь графа, будто держал в руке дохлую крысу, никак не меньше. Удивительно, как сдержался, чтобы не вытереть обо что-нибудь руки.
Обняв раненую конечность как маленького ребенка, Адриан стиснул зубы и молча сидел на полу, страшась поднять взгляд на разъяренного дракона. Тишина полнилась чем-то страшным и очень неприятным. А потом хлопнула входная дверь и, когда я открыла глаза, изумрудного дракона уже не было, а граф Братстон на кресле для посетителей сидел, и госпожа Венера ему руку бинтовала.
— Вы к лекарю зайдите, ваше сиятельство. Руку нужно осмотреть, — сказала она.
— Распоясавшихся драконов давно пора к ногтю прижать, — гневно выдавил граф. — Да кем он себя возомнил? Я не успокоюсь, пока не сотру его в порошок!
Дернувшись и зарычав, как злая собака, когда госпожа Венера туже бинт завязывала, Адриан откинул со лба волосы и смерил женщину презрительным взглядом:
— Где Анотариэль?
— Не знаю, ваше сиятельство. Она ко мне уже пару дней не заходила. Вы бы у пекаря господина Лориса спросили.
— Сказал, что уволилась.
— Видимо, ирд Д’Остраф не обманул. Аэлитой наша Василек стала. Хорошая девушка, вот и заметили ее драконы.
— Хорошая, — усмехнулся граф. — Чтоб ты знала, качество женщины проверяется постелью. Так что не знаю, настолько ли она хороша, как все считают. Пуганая недотрога.
Дернув верхней губой, граф сплюнул прямо на пол, поднялся и, не поблагодарив госпожу Венеру за помощь, вышел не оглядываясь.
Когда все закончилось, я прижалась спиной к стене и выдохнула, наконец.
— Как же стыдно прятаться от проблем, госпожа Венера! — проговорила, почувствовав присутствие верховной ведьмы.
— Не стоит стыдиться, если это спина любящего тебя мужчины, — ласково произнесла женщина и погладила меня по волосам. — Трусость и осмотрительность — разные вещи. Порой, нужно дать возможность другим за тебя постоять.
— Где он?
— Не знаю, Василек. Лишь тень в небо взметнулась. Улетел. Непросто ему, цветочек. Очень непросто. Еле сдержался ведь, чтобы графа не уничтожить. Ярость его зверя меня едва с ног не сбила.
— И по мне хлестнула словно охапкой крапивы! Но он сильный дракон!
— Все сильные мужчины, дорогая, как правило, глубоко несчастны внутри. Жаль, что ты любишь другого. Абеларду бы несказанно повезло с тобой…
В ответ я лишь горестно вздохнула. Не прикажешь сердцу. Хотя, я даже разобраться в себе не могу, а от этого в разы хуже. Прежде я и представить не могла, что возможна ситуация, когда не знаешь, кого ты действительно любишь. Можно ли полюбить сразу двоих? Сердце Борхес говорит — можно, а совесть и мораль отвечают — постыдно! Любовь любви рознь. Можно любить многих друзей, но мужчину — только одного. И я твердо уверена, что лишь это непреложная истина. Вот только кого я в действительности люблю? Ролдхара или Абеларда?
