— Можешь молчать, вижу, что приятная. Ты лучше мне другое скажи. Три года мучаюсь над разгадкой. Куда, а главное — как, ты исчезла в ту ночь?
И вот что мне на это ответить? Правду и только правду.
— А меня муж домой позвал, я и пошла.
Пусть мы с графом Братстоном официально и не обручены, но живем под одной крышей, спим в одной комнате и куда более пристойно считать его своим мужем, нежели объяснять настоящую причину подобного непотребства. К тому же, дракон лжи не почувствовал.
Видели оторопевшего дракона? А я видела. И так жаль в этот момент стало, что нет под рукой холста, или хотя бы блокнота, чтобы набросок сделать. Невероятное зрелище. Из разряда сердца влюбленного дракона.
— Что ж. Поздравляю, — хищно произнес ящер, выпрямляясь и ныряя рукой в карман расстегнутого камзола.
— С чем, мило… с чем поздравляете?
— С разводом, — дракон взял мою ладонь и вложил в нее большой граненый изумруд. В чарующих отблесках мерцала золотистая цифра один.
Все знают, что означает драгоценный камень овальной формы, подаренный драконом: тебя выбрали для прохождения испытаний и обучения должности хранительницы драконов. Учитывая, как часто последние погибают, нередко в недрах желудка собственных хозяев, получить такой камень считается страшным несчастьем. И это горе тем больше, что отказаться от столь сомнительной чести не представляется возможным. Отказ настолько невозможен, что даже брачные узы разрываются с получением камня. Такая женщина, а это чаще всего именно женщина, считается призванной на службу императора и права на семью не имеет. Она обязана посвятить себя и свою жизнь служению своему милорду.
— Милорд… — испуганно прошептала я.
— Абелард. Только Абелард. Еще раз назовешь милордом — откушу тебе что-нибудь. С большим удовольствием.
И улыбка такая, что сомнений не возникло — откусит. Посчитав вопрос с отбором решенным, он перешел к тому, ради чего действительно пришел сюда.
— Что ты делала на площади?
— Шла к госпоже Рикитюль, ми… мимо рыночной площади, — вовремя спохватилась, получив в ответ одобрительную улыбку.
Госпожа Венера всегда учила: слово — сила ведьмы. Когда нельзя соврать — говори правду. Врать она разрешала, но исключительно во спасение. Сейчас как никогда мне нужно было спастись, вот только дракону не соврешь. Уличит — уничтожит на месте. Не стоит обольщаться его шутливым взором и манерой общения.
— Как ты спасла меня? Что ты сделала?
— Не понимаю, о чем вы говорите.
Абелард поджал губы и, развернув стул нормально, сел так, чтобы склониться ко мне совсем близко. Непозволительно близко! Наши колени почти касались друг друга, а отодвинуться некуда.
— Я умирал. Ровно до твоего поцелуя, — пауза в ожидании моих объяснений. Но я смотрела на дракона с добротой и покорностью, внимательно слушая и тем самым нервируя. Но это даже хорошо, даже на руку. — Зачем ты меня поцеловала?
— Вы умирали!
— Тебе говорили, что логика у тебя довольно… эклектичная?
— Женская логика, — улыбнулась, извиняясь, что приходится юлить. До чего же это ювелирное искусство — отвечать на вопросы дракона правду, но при этом не говоря правды!
— И часто ты целуешь умирающих драконов?
— Вы у меня пока первый.
— Восхитительно! — негромко произнес мужчина, вскинув брови, а затем достал из камзола почерневший цветок из букета, подаренного мной тому сердитому аметистовому дракону. — Что это?
Это хорошо, что букет почернел. Васильки же заговоренные были, на них оставался рунический след. А вот попытка талдоха напасть привела руны в действие, и от них не осталось и следа. Даже самый сильный колдун не найдет магической составляющей, потому что в цветах ее больше нет.
— Василек.
— В лавке госпожи Венеры множество ядов, — скрежетнул изменившийся голос. Дракон многозначительно посмотрел на сервант позади меня. Он каким-то особым чутьем безошибочно определил местонахождение сильнейших зелий, смертельных для здоровья в больших количествах и имеющих противоположный эффект в малых.
— Вы желаете мне смерти?
— Ну что ты! Скорее ты меня до смерти доведешь своими ответами. Видишь? Уже глаз дергается. Я не уйду, Анотариэль, пока не получу то, за чем пришел. Что это?
Заговоренный василек, который помешал талдоху вселиться в тело второго дракона и убить его. Я ведьма, если что. Борхес. О, это у вас меч? Чтобы голову мне отрубить?
— Цветок из букета, который я подарила аметистовому дракону.
— Ты… Ты подарила Ролдхару цветы?
Изумрудный дракон смотрел на меня, не моргая, а затем рассмеялся. Так звонко и от души, что на моих губах невольно растянулась улыбка.
— А он?
— Ему не понравилось.
Смех повторился. Мужчина словно силился представить себе картину, но никак не получалось.
— Анотариэль, странная ты моя женщина. Зачем ты подарила цветы незнакомому мужчине, да еще и дракону?
Потому что видела его ярость и хотела смягчить ее. Потому что чувствовала опасность, поджидающую дракона и хотела уберечь. Сделала это единственным доступным мне способом.
— В знак извинения за то, что испачкала его камзол масляным кремом. И за удар баранкой по голове. За баранку особенно стыдно!
Абелард долго смотрел на меня, а потом молча поднялся и покинул комнату. Вскоре я услышала мягкий перезвон музыки ветра, как закрылась входная дверь и аптекарскую лавку укутала тишина. И дышать сразу стало легче. Неужели все обошлось? Вот только камушек изумруда, холодящий ладони, говорил об обратном. Не обошлось. И не обойдется. Но, возможно, это потоки исконной магии и следует к ним прислушаться?
Перезвон музыки ветра… На драконов она не срабатывает.
Я осторожно поднялась и вышла из гостиной в торговый зал, чтобы посмотреть, кто пришел.
— А, Василечек! Пришла в себя, голубушка? — улыбнулась госпожа Идрис — почетнейшая повитуха в главной больнице Астории. Через нее, поговаривают, увидели свет многие достопочтенные господа Астории, даже сама фрейлина императрицы! Госпожа Идрис — человеческая женщина с удивительно светлой душой и неискоренимой любовью ко всем живым существам. И ни капли магии в ней, хотя самое то Борхес стать. Но наученных ведьм — единицы. Страшно сегодня ведьмой быть, могут голову отрубить просто так — для профилактики.
— Пришла, госпожа Идрис, спасибо.
— Я на рынок после работы шла, так весь город только и говорит о том, как Василек сына драконицы Гронрух спасла!
— Не знаю, кто это.
— Как? Она в гнезде ард Нойрманов хозяйством заведует! Сынишку отправила к портнихе, гномихе Рикитюль с поручениями, а он, зевака, возьми да на рынке застрянь! Если бы не ты, Анотариэлюшка, ох, беда бы была бедушка.
