— Прекрати, — коротко отрезал владыка.
— Прекратить? Я требую, слышишь меня, требую, на правах старшей ирд Нойрман, чтобы ты забрал у нее кулон! Забери, Ролдхар, пока не стало слишком поздно!
— Она сама надела его, мама. Сама.
Я против воли накрыла ладошкой холодный камушек на груди. Снимать его почему-то не хотелось. Легкая, почти невесомая цепочка даже не ощущалась, а острые грани приятно покалывали кожу чуть ниже ключиц.
— Это еще ничего не значит, ты прекрасно понимаешь! Нужны сутки, а то и больше!
— И то, как она укротила дракона, тоже ничего не значит?
— Ролдхар, кто не хочет, ищет причины, кто хочет — возможности. Ты найдешь возможность от нее избавиться. Подумать только — человечка! Ладно бы в хранительницах, такой позор я бы еще пережила, насилу, но пережила, недаром меня стальной драконицей именуют. Но сердце дракона? Родовой артефакт? Сын, серьезно? Привязать ее к себе?
— Это был не мой выбор, — ящер заволновался, и в голосе владыки послышалось рычание. — Думаете, мне это доставляет удовольствие? Я этому рад, по-вашему? Зверь все сильнее и ему девчонка нравится. Даже сейчас он не просит, он требует закрыть вам рот весьма негуманным способом. Поэтому, мама, во избежание недоразумений…
Женщина фыркнула, услышав официальное обращение. Обращение зверя. Снова застучали каблучки. Но долго молчать леди не смогла.
— Для нашего общества она — позор, Ролдхар! Ничего! Меньше даже, чем ничего. Ты можешь себе представить, какие начнутся пересуды? Драконы никогда ее не примут! Твоя власть и без того шатка. И почти невероятно, чтобы она выносила дракона! Ее же от ветра колышет! Избавься от нее, чешуей заклинаю, избавься, родной! — женщина не просила, она умоляла, и тем горче было слышать ее слова.
Ничего… Я — меньше даже, чем ничего. Слезы набежали помимо воли, хотя я приказывала себе не плакать.
— Договорись со зверем, ты же прежде успешно справлялся с этой задачей.
— Мама, — прорычал владыка.
— Хорошо, хорошо. Давай сменим тему. Ко мне сегодня подходил ирд Фаргсон. Что за история с женитьбой его сына? На орковице? Это очередная шутка твоего зверя или как мне понимать?
Дальше слушать не стала. Не смогла. Да и сплетни не любила. И без того услышала то, что для моих ушей не предназначалось. Но фраза леди: «Для нашего общества она — позор, Ролдхар! Ничего! Меньше даже, чем ничего», так и звучала в ушах. Я знала, что так будет. Ведь знала же, а все равно открыла свое сердце. Все равно позволила ему чувствовать. Все равно решила, будто имею право на счастье рядом с владыкой. Увы. Рядом с ним у меня будущего нет. И эту неприятную действительность следует принять как можно раньше.
Вернувшись в комнату, я позволила себе то, чем не горжусь: заглянула в чужой шкаф. На свое счастье, нашла там несколько женских платьев. Кому бы они ни принадлежали, я все равно верну. Возьму во временное пользование, выстираю, отглажу и верну обязательно. Не идти же мне из замка в одеяле?
Наряды оказались один другого шикарней, все с корсетами и настолько сложные, что облачиться без посторонней помощи невозможно. После недолгих поисков выбрала самое простенькое платье, сиреневое, без камней и вышивки, с многослойным шифоновым подолом и шнуровкой на груди. Среди богатого великолепия оно казалось чьей-то шуткой. Наверное, такой же шуткой и я кажусь в мире богатых, влиятельных и властных драконов. Смешной, нелепой, неказистой шуткой.
«Я этому рад, по-твоему?» — прорычал владыка в моей голове.
Не рад. Конечно, он не рад, что его зверь ласков со мной и добр. Как такому обрадуешься, когда в сердце на людей и ведьм злоба бесконечная?
От обиды и слез я почти ничего не видела. Сильно дернула платье, едва не порвала его. Пришлось взять себя в руки и вспомнить, кто я и на чем покоится сила моего ковена. Прощение. Добро. Вера. Миры драконов и людей не пересекаются. Не мне их винить. Ролдхар делает все, чтобы Астория могла спать спокойно. И он делает это для меня, в том числе. Следует не злиться, а благодарить. Всегда, когда больно или плохо, можно утонуть в боли, а можно найти что-то хорошее. В моем случае — благодарность владыке за защиту и возможность провести с ним день. Узнать его… не как сильнейшего из драконов, а как человека. То, что я увидела, мне понравилось. И ради таких моментов — искреннего, чистого и настоящего счастья и стоит жить. И он найдет однажды ту, которой подарит свое сердце дракона. Я в этом не сомневаюсь.
Замочек расстегнула лишь со второго раза — пальцы дрожали. Но стоило снять с себя кулон, как двери тут же распахнулись, являя мне взъерошенного и пышущего злобой владыку. Он скользнул по мне взглядом, остановился на шее и в его глазах вспыхнул огонь, который лишь усилился при взгляде на мою ладонь с зажатым в ней камушком.
— Я не нашла своего платья…
— Я его порвал, — огорошил дракон, надолго выбив из головы другие вопросы. Что значит, он его порвал? Как так получилось? — Зачем ты сняла кулон? По какому поводу слезы?
Смахнула с ресниц еще дрожащие на них капельки и постаралась улыбнуться.
— Думаю, вы сгоряча это сделали, милорд. Уверена, что недостойна носить его. Лучше подарите другой аэлите. К тому же, вы этому совсем не рады. Возьмите, прошу.
Дракон не шелохнулся, но меня заметно пошатнуло от огненной волны необузданной драконьей ярости.
— Я тебя лишь один раз об этом попрошу, и ты сделаешь. Для твоего же блага. Надень кулон обратно, Анотариэль. И никогда, ни-ког-да больше не смей снимать его, — прорычал зверь. И так страшно это прозвучало, что ослушаться я бы не посмела.
Застегнула замочек, но дракона из-за слез, застлавших глаза, уже не видела. Он злился. Он так на меня злился, словно я преступление страшное совершила.
— Почему вы сердитесь, милорд?
— А у меня есть повод радоваться? Мало того, что моего зверя укротила обычная человеческая девчонка, которая вечно от меня сбегает, так она еще и не девица!
В один миг я залилась краской по самую макушку и глаза отвела. Как он узнал? И почему я была голая? Он же… Он ведь не посмел?
— Разумеется, нет, — фыркнул дракон, прочитав все по моему лицу. — То, о чем ты наверняка подумала. Нет. Я не беру женщин силой. Почти никогда, — добавил севшим голосом, от чего стало вдвойне страшно.
Почти никогда… Почти. Почти — это значит, что бывают исключения. Не стала ли я таким исключением? Почему у меня болит шея? Почему я ничего не помню? Впрочем, если бы дракон применил ко мне силу ту, о которой я думаю, болела бы вовсе не шея…
— Кто он?
Молчала и даже глаза закрыла. По щеке медленно поползла слеза, хотя я ни в чем не виновата. Я ведь не обязана отчитываться перед драконом, но такой себя чувствовала грязной в этот миг, что вовек не отмыться! Виноватой я себя чувствовала! Изменщицей словно.
— Кто, Анотариэль? Я ведь все равно узнаю его имя!
