— Самое ценное, что я имею, у меня всегда с собой. Я не могу оставить душу.
— Значит… Все оставленное неважно? — он отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза.
Смотрел так загадочно, с какой-то затаенной надеждой, что у меня сердце защемило. Да и не могла я больше в эти игры играть. Не могла держать в себе чувства, что рвались наружу.
— Нет, милорд. Кое-что важное я все же оставила, — он жестко усмехнулся, явно разочаровавшись. Но никак не ожидал того, что я скажу дальше: — я оставила вас.
Я надолго запомню это мгновение умопомрачительного счастья. Преобразившийся взгляд, полный изумления и неуверенности одновременно, сумасшедшее биение сердца — одного на двоих, дыхание в такт и ласковое урчание древнего зверя, ставшего ручным и милым. А еще не забуду невероятно нежное и медленное касание мягких губ, бесцеремонно прерванное стуком по крыше кареты:
— Приехали, милорд!
Грозный рык заставил меня подпрыгнуть и сжаться в комочек. Дверца и стены кареты дрогнули, извозчик притих, кони тревожно заржали и дернулись, где-то вдалеке испуганно взметнулась ввысь стая птиц, хлопая крыльями и уносясь прочь от опасности. Это знак… Исконной магии знак, что нет у нас с Ролдхаром права даже думать о том, о чем так отчаянно хочется думать. И видимо не мне одной.
— Это уже невыносимо! Испепелю! Всех испепелю!
— Это знак, милорд, — подала испуганный голос. — У вас же невеста, а я…
— И ее испепелю! — ошеломил дракон, обняв мое лицо руками, и проговорил быстро-быстро, касаясь губами моих губ: — Я испепелю любого, Анотариэль, любого, кто посмеет хотя бы посмотреть в твою сторону!
— Но милорд…
— Ролдхар, моя милая. С этой минуты и до последнего вздоха никаких милордов, никаких владык, только Ролдхар, иначе клянусь чешуей, я отнесу тебя в гнездо и покажу, как мы, драконы, относимся к своим сокровищам…
Я забыла, как дышать. Как моргать — тоже забыла. Сердце разучилось биться, а кровь — течь по венам. Что это сейчас было?
— Мил…
— Кто? — прорычал он яростно, со злостью.
— Ролдхар, вы меня пугаете… Очень пугаете!
Наверняка в моих перепуганных глазах он заметил аметистовый отблеск своих глаз. Его пальцы мгновенно разжались, сам мужчина отвернулся и, накрыв лицо руками, тяжело вздохнул. Зверь бесновался внутри. Обманчиво милый и трогательный, сейчас он рвался наружу, показывая свое настоящее лицо. Я отчетливо ощущала, как он желает накинуться на меня, схватить своими огромными когтистыми лапами и навеки отобрать мою свободу. Навсегда — это слишком долго, а свобода — невероятно большая цена для…
— Прости, я не хотел тебя напугать, — произнес он негромко, а затем из ниши в стене достал небольшую коробочку, повязанную аметистовой лентой, и положил на бархатный диванчик рядом со мной. — Я постараюсь вернуться быстро. Со мной, увы, нельзя. Этот разговор не для леди, — отчеканил владыка, после чего, не глядя на меня, утонул в серо-черной пелене дождя.
В карету ворвался поток холодного воздуха, обдал сыростью и мгновенно растворился. Слишком жарко и душно! Так жарко, что даже дышать больно. Как мне все это понимать? Люди и драконы такие разные и мне, к сожалению, никак не понять реакцию владыки. Кто настоящий: зверь, желающий забрать мою свободу, или бесконечно нежный и заботливый человек? Смогут ли они ужиться? А договориться, смогут? А что будет, когда владыка обо всем узнает? Пресветлый василек, что будет тогда?
Не находя ответа на свой вопрос, осторожно дернула за кончик ленты, открыла крышечку и судорожно вздохнула, не сумев удержать слезы. Когда он только успел? Рядом с небольшим, размером с ладошку ридикюлем, расшитым драгоценными камнями, лежал аметистовый кулон в форме сердца на тонкой серебряной цепочке.
Поместье ирда Фаргсона
Владыка никак не мог справиться с набирающим силу зверем. Ящер требовал сделать Анотариэль своим сокровищем. Таких как она, ему прежде встречать не доводилось. Даже Раруш, тепло воспоминаний о которой занимает особое место в его сердце, не требовалась зверю так яро, как обычная человеческая девчонка. Это выводило владыку из себя. Она станет его хранительницей. Никаких сомнений. Остается лишь формальность в виде отбора, которой, увы, не избежать. Она прошла ритуал, вступила на путь мудрости драконов, с которого нельзя свернуть, который нельзя укоротить, лишь пройти от начала и до конца. Это значит, что они пройдут вместе испытание за испытанием и докажут всем свою идеальную совместимость. Но Абелард не проведет с ней день. Владыка не позволит… От одной лишь мысли об Анотариэль с изумрудным драконом ящер взбесился и рык, полный злости и отчаяния не удержала человеческая грудь.
Дверь в поместье тут же отворилась и на крыльце замер управляющий. Он тревожно вглядывался в очертания приближающейся фигуры. Распознав владыку, мужчина тут же распахнул зонт и поспешил навстречу неожиданному гостю.
— Аргуса сюда. Живо!
— Боюсь, милорд, нет хозяина, — голос человека растворялся в шелесте дождя, но чуткий слух дракона уловил каждое слово, как уловил и дрожь, вперемешку со страхом.
— Ахот?
— Младший хозяин изволит отдыхать.
— Веди к нему. Немедленно!
Такого приказа не посмеет ослушаться даже бывалый дракон, не говоря уже об обычном человеке, коим являлся управляющий поместьем Фаргсонов. Служанки бросились от двери врассыпную, как только услышали на крыльце поступь аметистового дракона: тяжелую, яростную, быструю. Холл, лестница, мрачный коридор, выложенный серым камнем. Дверь, за которой стонала девица, и хрипло рычал дракон, попросту слетела с петель.
— Святая чешуя! — вспыхнул мальчишка, вскакивая с кровати и прикрываясь подушкой. Владыка мазнул по нему взглядом: лет шестьдесят от роду, совсем еще зеленый. У его человека только проклевывалась растительность на лице. — Что вы себе позволяете?
— Прочь, — спокойно приказал управляющему, а в прикрывающуюся одеялом девицу полетело платье. — Убирайся отсюда.
Женщина верно оценила ситуацию и, вцепившись в свой наряд, замоталась в простыню и покинула спальню.
— Ахот Фаргсон, — брезгливо рассматривая дракона, о котором немало слышал, но которого прежде не видел, произнес владыка.
— То, что вы владыка, не дает вам права…
— Молчать! — сказано хищно, очень тихо, с угрозой. У юнца мигом закрылся рот, хотя с языка так и рвались ругательства. — Лада Архильд. Знакомы?
— Кто? — скривился он, натягивая штаны.
— Соврешь владыке, отправлю с боевым отрядом в горы истреблять гнездовье каменных драконов.
— Да мой отец… мой отец… — у парня от страха даже челюсть затряслась.
— Работает на меня, — наполнил владыка.
— Недолго! Скоро все изменится!
Зрачок Ролдхара угрожающе медленно втягивался в узкую щелочку, рассекая аметистовую радужку.
