— Может, баньку? — первой отмерла хозяйка.
— Полотенца и сухой одежды будет достаточно. Малыш?
— Уснул, — отважилась поднять глаза, но тут же об этом пожалела. Почему милорд так смотрел? От такого взгляда сердце невольно замирает.
— Ты приручишь любого зверя, — без удивления заметил владыка и отправился в комнату, куда указала орковица.
Неловко как-то стало. Потрескивали поленья в печи, барабанил дождь по стеклу, мурлыкала на лавке кошка. Но я слышала лишь, как в груди громко-громко сердце колотится.
— Отнесла бы ты мужику своему одежду да полотенце, — снова засуетилась госпожа Архильда, протягивая мне стопку. — Простынет ведь.
— Он не мой, госпожа Архильда, — но одежду приняла, не став объяснять, что от простого дождя дракон не простынет.
— Я на свете прожила достаточно, Василек, чтобы разбираться в двух вещах: кружевах и мужчинах, — улыбнулась женщина, но добавила с тревогой: — Вот только дракон…
Да. Дракон — погибель для любой ведьмы.
— Он — не мой, — произнесла твердо. — Но ваша забота — бальзам для моего сердца. Может, заглянуть к вашему супругу? Я бы могла…
— Иди, Василек. Владыка ждет. А Кыхард сегодня у брата. Получше ему, вот и гостит. Массаж твой помогает, на ноги его ставит!
Идти к дракону не хотелось. Оставаться с ним наедине в комнате не хотелось еще больше. Не знаю почему, но при мысли об этом все внутри обмирает. Орковица грустно вздохнула, провожая меня тяжелым взглядом, а я шла очень медленно, прижимая к груди несколько рубашек и полотенца. Остановилась возле нужной двери, но стучать не спешила.
— Я чувствую, что ты там. Входи, Анотариэль.
Решилась. Вошла.
Пожалела.
Дракон стоял в одних штанах. Сырая рубашка брошена на пол, распущенные волосы завились кольцами, облепили шею и грудь, вода с них капала на обнаженный торс. Пресветлый василек! Когда инициацию с изумрудным драконом проходила, я даже не разглядела ничего. Темно было, да и не раздевались мы толком. А тут владыка во всем великолепии, от которого я глаз оторвать не могла! Словно зачарованная, следила, как крупная капля упала на его грудь, очертила ее, скользнула по торсу, медленно поползла по упругим бугоркам ниже и впиталась в жесткий пояс брюк. Я беззастенчиво разглядывала фигуру владыки, пока взгляд не замер на груди Ролдхара, где на кожаном шнурке покоились какие-то подвески, а среди них небольшой аметист. В форме сердца.
«Сердце влюбленного дракона» — фраза леди Рейнгард.
Сердце владыки драконов. Вдруг, имеется в виду амулет? Всего лишь безобидный камень в форме сердца? Что, если в нем мое спасение?
— Полотенце? — хрипло произнес дракон.
— Полотенце? — не сразу поняла, о чем он говорит. Все мысли были о камушке на его груди. — Да, полотенце! Конечно… — положила стопку на стул, достала из нее необходимое и протянула мужчине. — Вот это для тела, а это для волос. Волосы у вас очень красивые, милорд!
Тут же пожалела о врожденной непосредственности. Ну что же я за человек!
— А тело? — тут же поинтересовался Ролдхар, промакивая полотенцем капли.
Отвела взгляд, а затем и вовсе отвернулась. Мало того, что мы наедине, так еще и в такой компрометирующей ситуации! Моя репутация всегда была кристально чиста, не хотелось бы ненужных слухов. Я и помолвленный мужчина…
— Поздно смущаться, Анотариэль, — с насмешкой произнес дракон. — Ты уже подробно рассмотрела все, чем наградила меня природа.
— Не думаю, что это заслуга природы, милорд.
— Кто? — раздалось над самым ухом, а всей спиной я почувствовала опасную близость дракона, чей зверь сейчас свернулся ласковым котенком и был спокоен, словно удав. Приятно, что мое присутствие действует на ящера владыки таким образом, но… Но!
— Ролдхар, — прошептала, боясь даже дышать, не говоря уже о том, чтобы повернуться.
— Поможешь?
По телу прошла волнительная дрожь, когда дракон нежно провел ладонью по моему плечу, разворачивая меня к себе. Рубашка. Он может надеть ее сам. Господин Кыхард уже дракона в плечах, но все же.
Я должна отказать. Должна…
— Хорошо.
Владыку не смутила грубая льняная ткань, да и мои нечаянные прикосновения к его горячему, словно раскаленному телу не смутили тоже. А вот я едва заживо не сгорела. Каждый раз, когда мои пальцы касались его торса, через меня словно огненная волна проходила. Изменилось и поведение дракона. Если до этого он мирно дремал, то сейчас был неспокоен. Не могла разобрать, какие эмоции он испытывает. Что-то похожее на агрессию или злость, но не они…
— Кажется, все, — выдохнула, когда дрожащими пальцами завязывала ленты на вороте рубашки.
Мне хотелось отстраниться как можно быстрее, чтобы снять с себя это постыдное волнение. Хотелось, чтобы Ролдхар перестал смотреть на меня так внимательно и пристально, а его зверь столь странно реагировать. Казалось, дракон хочет напасть, обхватить меня лапами и не отпускать, словно я его добыча, желанное сокровище, которым он ни с кем делиться не станет. С одной стороны приятно, с другой… Ох, столько всего! Еще и камушек в форме сердца. В этой рубашке, с разрезом на груди, аметистовый кулон виден всем.
— Сердце дракона, — заметив мой интерес, произнес владыка. — Нравится?
— Очень красиво, — закончила с завязками и сделала шаг назад, но меня рывком притянули обратно. Положила ладони на грудь владыки, пытаясь вновь отстраниться, но дракон словно не замечал моих попыток. Или не принимал во внимание.
— Возьми себе.
— Что вы! Это ваше. Наверняка какой-нибудь амулет или даже артефакт и… Нет, конечно.
Отвела взгляд, не зная, куда себя деть. Щеки пылали, но стыдно было даже не потому, что я стояла в объятиях дракона в комнате госпожи Архильды, а потому, что мне это нравилось! Сейчас я чувствовала себя в безопасности. Так хорошо и уютно, словно весь мир замкнут в кольцо рук владыки. Нет ничего за пределами этой комнаты, за пределами нас: ни графа Братстона, ни моей инициации с ирдом Д’Острафом, ни гонения на ведьм, ни отбора, ни невесты владыки, ни лжи… Ничего кроме нас. Если бы только все было так просто.
— Посмотри на меня. И не смей закрывать глаза! — приказал дракон прежде, чем я зажмурилась.
Помотала головой и спрятала лицо на его груди.
— Анотариэль…
Как нежно звучал его голос. Как бережно и осторожно он погладил мое лицо, приподнял за подбородок.
— Прости, что был груб, когда оттолкнул от Лады. Новорожденные драконы всегда выпускают пламя. Он мог навредить тебе.
Не мог. Ведьмы не горят. Как же горько обманывать его! Как же от этого больно!
— Вы меня защищали. Спасибо.
А самой плакать хочется. Скажу правду и все изменится. Ведьмы убили его хранительницу, хоть и сложно в это поверить. А обман владыка карает полным забвением. Я не могу сказать ему. Просто не могу.
