— Это как понимать? — бледные губы драконицы сузились, а черные зрачки вытянулись в опасную острую линию. На фоне прозрачно-белых радужек это смотрелось страшно. Она весьма напоминала умертвие из дома графа Братстона. Только миленькое такое умертвие.
— Поужинаем сегодня? — негромко предложил владыка.
Но в этом предложении почудилась угроза. Я бы отказалась и даже прочь убежала.
Внешне мужчина казался спокойным, а на самом деле едва сдерживал эмоции. Они рвали его на части. Внутри человеческого тела, как в клетке, неистово бился зверь, пытаясь вырваться наружу и перегрызть глотку собственной невесте.
Испуганно глянула на дракона, сделав шажок ближе. Так, что теперь мы стояли вплотную, я касалась его грудью и животом, а хотелось и вовсе обнять, чтобы впитать эти эмоции и растворить их. Потому что во мне не осталось обиды и горечи из-за слов Аласаны. Во мне остался лишь страх за владыку.
Хрустальная драконица разве что не фыркнула от возмущения, глядя на меня. Но мне все равно было. Я стояла к ней боком и улыбалась, наблюдая, как вытянутый зрачок ард Нойрмана расширяется, возвращая человека, как зверь успокаивается, лишь нервно дергая хвостом и порыкивая. Но он не нападет. Больше не нападет.
— Конечно, любимый. У тебя?
Драконица сделала шаг навстречу, но владыка остановил ее жестом.
— Нет. Я приду к тебе. Сам. Сегодня будет особенный вечер, Аласана.
Позабыв о моем присутствии, женщина расцвела, подумав, кажется, о чем-то весьма радостном.
— Тогда я надену что-нибудь особенное, — томно прошептала она. — Или вовсе не стану ничего надевать…
Прежде, чем я успела вспыхнуть от смущения, владыка ответил:
— Как хочешь.
А потом мы развернулись и покинули столь неуютную компанию. Впрочем, я чувствовала, что мне в спину сейчас летят сгустки темных проклятий. Тех самых, которыми люди плюются неосознанно: «чтоб ты сдох», «чтобы тебя перекосило», «чтоб тебе пусто было». Со стороны может показаться, что это безобидно, на деле — ничуть. Из-за этого и умереть можно. Из-за этого чуть не умерла Талия.
— Ipsitum! — прошептала, прикрыв глаза, и сгустки опали на пол уродливыми кляксами, не долетев до наших с драконом спин.
Мы не шли по коридору, мы по нему неслись. Встречные разбегались при виде разъяренного дракона, чье лицо частично перекинулось, вновь покрывшись чешуей.
— Милорд, — обратилась к мужчине, но тщетно. Из его груди вырвался рык. — Прошу, милорд!
Я уже запыхалась, едва находя силы перебирать ногами. Так стремительно он несся вперед, кажется, даже не представляя, куда идет. На меня не обращали внимания, просто волочили за собой. Если идти перестану — по ковру поволокут, как прилипший к одежде репей. Не сдержавшись, с силой выдернула свою руку и остановилась, пытаясь отдышаться.
— Что не так на этот раз, аэлита? — прорычал мужчина, глянув на меня опасно сузившимися зрачками. Кажется, он даже не понимал, кто перед ним, и где он находится. — Вы все время чем-то недовольны! Чем теперь?
В небольшом холле стало тихо, а затем невольные свидетели драконьей ярости медленно, очень медленно, прямо спинами вперед покинули нас, оставив наедине.
Я в страхе сглотнула. Слова застряли в горле. Да и не было у меня слов. Передо мной — открытый источник безумия. Вулкан, в жерле которого плескалась лава и вот-вот вырвется наружу. Сейчас я видела не человека, а зверя. Беспощадного, безжалостного. У него лишь одна эмоция — ярость и одно желание — разрушать! И, если сделаю что-то не так, меня уничтожат. Без зазрения совести, без сожаления.
— Что же мы молчим? — сузив глаза, прошипел он.
«Добро худо всегда переможет», — любит повторять госпожа Венера.
Добро… Добро… Все мои слова сейчас останутся неуслышанными.
— Милорд…
В ответ остервенелый рык, а лицо дракона с едва различимым шуршанием покрылось аметистовыми чешуйками, сияющими в солнечных лучах так, что невольно пришлось зажмуриться. Если что-нибудь не придумаю — потеряю его. Я ведь себе потом не прощу, что помочь не смогла. Эх, была не была…
Я кинулась вперед и… обняла дракона. Прижалась к нему — сильно-сильно, всем телом, не позволяя отстраниться. Да он и не пытался. Замер, окаменев весь, явно не понимая, как на это реагировать. Несвойственная ему растерянность застала врасплох обоих.
— Вы не слушайте их, не слушайте, милорд, — прошептала быстро-быстро, поглаживая мужчину по спине. Я бы по голове погладила, как мама делала, да не дотянусь. Высокий он слишком, а отстраняться нельзя. Понимала, отстранюсь — и ярость снова захлестнет его с головой, да нас обоих она погубит. — Любит она вас, такого дракона разве можно не любить?
Что же ты несешь, Анотариэль? Не знаю. Мне просто хотелось успокоить его! Вернуть человека. Пусть того презрительного и мною недовольного, но человека.
— Зачем? — прорычал он.
— Что зачем, милорд? — все также стискивая его в объятиях.
— Зачем ты это делаешь? Почему не убежала?
— Каждый человек стоит того, чтобы за него боролись.
— Я дракон, — тихий и уже беззлобный рык.
— Вы очень сердитый дракон, — поправила, улыбнувшись. — Но вокруг вас просто драконицы злые, так что не удивительно. Вы не обижайтесь на нее. Она сама не понимает, чего хочет…
— Вот здесь ты ошибаешься, — уже человеческим голосом, без рычания, произнес владыка. — От меня ей нужно две вещи: статус и сокровищница.
Я усмехнулась.
— По-твоему, это забавно?
— Простите, милорд, вы серьезно? — отважилась немного отстраниться, чтобы заглянуть в его глаза. Чешуя медленно впитывалась в кожу, но зрачок по-прежнему узкий, острый и опасный. Кажется, мужчина не шутил. Я осторожно, хотя было немножечко страшно, погладила его по щеке. По аметистовым чешуйкам, которые под моими пальцами тут же впитывались в кожу и исчезали. — Разве можно полвека провести рядом с кем-то ради денег и статуса?
— Поразительно, — изумился дракон, а в следующий миг мои щеки вспыхнули, потому что я почувствовала на своей талии тяжелые теплые ладони. Ой! — Ты, правда, веришь в то, что говоришь.
— Что же в этом поразительного? Если находиться рядом с кем-то так долго, то исключительно по любви! Статус и деньги — они недолговечны. Их может не стать в любой миг, а любовь бессмертна.
— Ты, правда, человек? — казалось, сейчас в моих глазах он искал опровержение этому неприятному для него факту.
Понимая, что опасности для дракона больше нет, я осторожно высвободилась из объятий и отошла к приоткрытому окну. Ласковый ветер заигрывал с кружевными занавесками. На улице было так тепло, так замечательно: вкусно пахло травами и цветами, беззаботно щебетали птицы, кто-то смеялся, наслаждаясь жизнью.
