Запах горячей еды я почувствовала прежде, чем открылись двери, и вошел дракон, за которым слуги вкатили изящную тележку. На круглый столик, застеленный двумя скатертями, легли многочисленные блюда, бокалы, приборы. Я с недоумением следила, как мужчина в белых перчатках и черном сюртуке сервирует стол. Затем он поклонился дракону, справился о пожеланиях и оставил нас.
— Вы можете подняться?
— Не знаю.
Попробовала сесть. Голова больше не кружилась, хотя сердце все еще лихорадочно стучало в груди. Предложенную драконом ладонь приняла и поднялась. Это мимолетное мягкое касание, которое ард Нойрман прекратил почти сразу, отозвалось ласковым теплом. Оно хранилось на кончиках пальцев и когда мне помогли расположиться на мягком стуле с подлокотниками, и когда дракон сел напротив.
— Вы улыбаетесь, — вновь заметил он с укоризной.
— Просто мне хорошо.
Мужчина хмыкнул, щелкнула пробка, в мой бокал полилась рубиновая жидкость, тут же наполнившая комнату терпким ароматом со сладкими нотками. Но сейчас мое внимание привлекал кусок жареного мяса с пюре и овощами. Желудок тревожно сжался, в надежде, что это все ему, а я как-то нерешительно посмотрела на белоснежную тарелку с золотой каемкой, затем на дракона.
— Что с вашей рукой? — скучающим голосом поинтересовался владыка, расстилая на коленях салфетку. Перевела взгляд на свои бинты и погладила их.
— Ирд Д’Остраф, — начала и осеклась. Вопрос из вежливости не требует подробного ответа. — Это было недоразумение.
На меня подняли тяжелый взгляд.
— Вы так не считаете.
Нелегко это будет — проводить время с драконами. И пяти минут не прошло, как меня обличили во лжи.
— Да, не считаю, — постаралась улыбнуться и перевела взгляд на тарелку, что сейчас стояла передо мной. Нет, не с мясом и пюре — это второе блюдо. А вот первое — ненавистный суп с моллюсками, чей отвратительный запах сейчас вызывал у меня совершенно неблагородные желудочные спазмы. Если есть на свете что-то, что я поистине всем сердцем не приемлю — то вот оно, стоит прямо перед носом. — Мне кажется, ирд сделал это нарочно. И не понимаю, чем я заслужила такое обращение.
— Вам не кажется. Но уверен, Абелард действовал деликатно.
Я не без отвращения проследила, как дракон набрал полную ложку супа и отправил в рот. Как он это ест?
— Деликатно? — переспросила, сглотнув ком. — По-моему он был вызывающе груб, жесток и безжалостен! Он ведь сознательно это сделал!
— А вам известны другие способы достоверно убедиться, что мы не имеем дело с ведьмой?
И взгляд на меня такой усталый и презрительный. Что он только что сказал?
Кровь отхлынула от лица, и я растерянно моргнула, когда все встало на свои места. Ирд Д’Остраф, когда чаем меня облил, сказал, что у него не было другого выхода. Что лучше так, чем меня убьют. Ему поручили убедиться, что я не ведьма, и он облил меня чаем! Чтобы ожог остался.
Пресветлый василек!!!
Изумрудный дракон знает, что я ведьма! Он знает и покрывает меня. Но почему? Чего он от меня хочет?
— Чего же вы так испугались, госпожа Айнари? — устало выдохнул дракон. — Вы не ведьма, ведьмы в драконьем пламени не горят. И, уверен, ни одна ведьма не способна пройти ритуал, который прошли вы. Да еще с таким успехом. Вы вне подозрений.
Как минимум, его сегодня две ведьмы прошли. Но говорить об этом дракону я не стала.
— Разве нельзя было прямо спросить — я ли вызвала ту сущность? Нет, милорд, я ее не вызывала. И вы знаете, что я говорю правду.
— Этого мало. Когда вопрос касается безопасности стаи, необходимы более веские доказательства, чем интуиция и врожденный дар распознавать ложь.
А вот если бы я сказала, что дракон меня чаем облил, сейчас на плаху бы шла. Слово — сила ведьмы. Почему же я так часто об этом забываю? Не удивительно, что к первому кругу ведьмы идут годами. Многому предстоит научиться, столько страстей обуздать! Кто бы мог подумать, что сложнее всего обуздать собственный язык!
С отвращением посмотрела на суп. Кушать хотелось — не передать как! Но не отодвину же я тарелку? Владыка может оскорбиться. А я знаю, что драконы жутко обижаются по любому поводу, особенно, когда кто-то грубит в ответ на их гостеприимство. Да и не хотелось мне снова арда Нойрмана из себя выводить. Он только успокаиваться начал.
Утопила ложку в супе, зачерпнула, вздохнула, оттягивая момент…
Нет. Не могу.
— Что не так?
— Все так, — я улыбнулась и опустила взгляд в тарелку, где, раскрыв створки, плавали моллюски. Нет. Даже усилием воли не могу себя заставить это есть. А уж этот запах водорослей и чего-то перегнившего…
— Не забывайте, госпожа Айнари, драконы чувствуют ложь. Особенно столь неумело прикрытую ненужной скромностью. Вам не нравится суп?
Прикрыла на секунду глаза, собираясь с духом. Надеюсь, я не обижу дракона? Впрочем, лучше уж обижу его отказом от такого обеда, чем верну обед в тарелку через рот. Меня заметно передернуло и, чтобы сдержать позыв, я накрыла рот ладошкой, стремительно поднялась и отвернулась.
— В чем дело? — дракон отложил приборы и тоже поднялся.
— Неужели при общении со мной вы чувствуете то же самое? — с отвращением посмотрела на тарелку. Увы, мне никогда не полюбить этот суп. Мы органически друг другу не подходим. Это попросту выше меня.
— Что? — владыка явно не понимал.
А вот я понимала. Я же его суп с моллюсками. А та фраза, сказанная в карете? Что ему не доставляет удовольствия делать предложение стать хранительницей мне, потому что я человек. Это ведь все серьезно. Это невероятно серьезно! Это куда больше, чем моя жизнь и желание найти разгадку слов «сердце влюбленного дракона». Да это даже важнее проклятия графа и моей жизни! Это касается владыки драконов, безопасности всей Астории.
И осознание подступающей беды нахлынуло с такой оглушительной силой, что я выпалила на одном дыхании:
— Боюсь, я не смогу стать вашей хранительницей, милорд.
Меня едва не сбило с ног ощутимой волной ярости, даже пришлось ухватиться за спинку стула.
— Если вам не нравится суп, просто откажитесь от него, — прорычал дракон, приблизившись ко мне. Так близко, что ярость, разносимая по его венам с каждым ударом сердца, буквально толкала меня. Удар, удар, удар…
— Вот и я о том же, — отступила на шаг назад, чтобы крепче стоять на ногах. — Вам ненавистна одна лишь мысль о том, что я человек. Но этого не изменить! Милорд, это же все серьезно! Это касается безопасности Астории, всей Гардии! Смогу ли я обуздать ваш гнев, если сама являюсь его источником?
Он усмехнулся. Жестко, цинично, затем подошел ближе и приподнял мою голову за подбородок, чтобы я заглянула в его глаза:
