— Это уже не твоя забота. Поверь, все дороги десять раз проверят, прежде чем ты хотя бы шаг по ним ступишь.
Эти изменения мне не нравились.
— Ирда Нойрман, — под тяжелым взглядом в зеркале поправилась, хоть слова и звучали тихо: — мама… А нельзя без этого всего? Я обычная девушка, мне не хочется никакой публичности. Мне не нужен статус и что бы там ни было еще. Платья, драгоценности, плечи, носы… Это все не мое.
— Ошибаешься, дорогуша. С того момента, как вы скрепили нерушимый союз с моим сыном, это все теперь твое. Поверь, мне не меньше твоего тошно, но выбора нет. Ни у меня, ни у тебя. Ты — владычица драконов. Я — мать владыки. Будем вести себя соответствующе.
Усмехнулась. Пожалуй, впервые с того момента, как Ролдхар попросил убрать руки от его жены, я осознала, что произошло. Точнее не так. Я не знаю, что произошло, но это «что-то» сделало меня женой владыки. И наш союз, нерушимый, по словам драконицы, Ролдхару в тягость, ведь он узнал, что я ведьма. Ведьма — владычица драконов. Наверняка драконова знать лютует…
— У Ролдхара проблемы?
— Ну, что ты, дорогуша, — язвительно заметила ирда Нойрман, выбирая подходящие под синий бархат драгоценности. — Проблемы у сына были до знакомства с тобой. То, что творится сейчас… Я даже слова подходящего не знаю. Его готовы съесть живьем. Нам повезло, что время для подачи заявок на турниры давно прошло, иначе бы Ролдхар бился со всей стаей.
— Как мне все исправить? Как помочь ему?
Я покорно наблюдала, как драконица застегивает на моей груди сапфировую подвеску.
— Все, что можно было сделать, ты сделала, — ехидно.
— И почему вы помогаете мне? Я же вижу, ваша драконица меня ненавидит.
— Политика, моя милая, это искусство. В будущем тебе часто придется любезничать с теми, кто тебе не нравится, и делать это нужно достоверно.
— К чему лицемерие?
— К тому, что порой от твоих актерских талантов будут зависеть чужие жизни.
Наши взгляды встретились в зеркале. Ирда Нойрман, без сомнений, отлично собой владела. Сильная, уверенная женщина. В ее словах лишь легкое раздражение, что вполне объяснимо. Но непосвященный человек и не подумает, что за этой прекрасной ширмой скрывается такая ненависть, что от нее можно истлеть заживо…
— Мне жаль вас, ирда Нойрман. Даже представить больно, как тяжело вам приходится. Понимаю, вы недовольны выбором сына, но поверьте, я удивлена не меньше. Даже в самых смелых фантазиях я не представляла себя владычицей драконов. Разве что чаяла мира между ведьмами и остальными существами, но о таком… Нет, не грезила.
Я тряхнула головой и развернулась к женщине. Сейчас, когда я стояла на постаменте, мы с ней были одного роста, и я смотрела прямо в аметистовые радужки, располовиненные узким зрачком беснующегося ящера.
— В гнезде никто не ценит искренность, как я поняла. Но то, что делаете вы — убивает вашу личность. Вы — сильная женщина. Очень сильная. Но любой сильной женщине требуется иногда быть слабой.
— Слабость, дорогуша, — драконица усмехнулась, — непозволительная роскошь в том мире, куда ты попала.
— А я верю, что искренность победит. Она всегда побеждает.
— Правда? — женщина заломила бровь. — Поэтому ты рассказала моему сыну о том, что ты Борхес?
Я поджала губы.
— Постой. Ты ведь этого не рассказывала. Конечно. Хваленая искренность работает как-то по-особенному или я чего-то не знаю?
— В моей ситуации виноваты страх, малодушие и нерешительность. Я сотни раз желала признаться во всем Ролдхару, но каждый раз опасалась его реакции. Нет, я не за свою жизнь боялась. Я боялась потерять его… Ярость поглощает драконов быстро и незаметно. Вернуть человека очень непросто. В этом я уже убедилась. Но я о другом хотела сказать. Если судьба сложится так, что нам придется жить бок о бок… Со мной вам не нужно претворяться. Можете опустить щиты, на их поддержание тратится слишком много сил. Я вам не враг. Никогда не была им и никогда не буду.
Драконица долго смотрела на меня испепеляющим взглядом, а потом ее зрачок медленно округлился, чешуйки, поблескивающие на висках, впитались. Женщина выдохнула и улыбнулась, кажется, даже искренне:
— Теперь понимаю, почему Повелитель просил за тебя.
— Нитаэль? Вы видели Нитаэля?
— Он передал мне доказательства невиновности ведьм в убийстве Раруш. Если ты знаешь, именно с него все и началось. Ролдхару будет непросто простить твою ложь, но… Теперь вижу, что у тебя хватит терпения и упорства убедить сына в своей искренности. Возможно, ты не самая худшая невестка. Но не зазнавайся!
Ирда Нойрман снова развернула меня к зеркалу, расправила мои плечи и заставила поднять подбородок. Мы еще долго беседовали и даже пообедали вместе. Она давала мне наставления о том, как себя вести, что и кому следует говорить, с кем, напротив, беседовать не стоит, как вести себя со слугами, как одеваться… Она рассказала многое, с чем я не согласилась, а потом отпустила.
Несколько часов я провела с Хрраном. Мы добились существенных успехов. Я смогла подержаться за пухленькую ладошку младенца и специалисты, наблюдавшие за нашими занятиями, сделали благоприятный прогноз. Если бы человеческая ипостась отмерла, подобные метаморфозы были бы невозможны. Я вытащу малыша, ничуть не сомневаюсь!
Мне удалось встретиться с госпожой Венерой и сестрами, даже помочь им в проверке гнезда. Оказалось, почти во всех помещениях стояли колдовские отслеживающие маячки и заклинания подслушивания. Нам пришлось просканировать всю защиту замка и заново ее настраивать.
— Госпожа Венера, удалось найти книги Олорэ и Сидах?
— Не знаю, Василек, — ответила ведьма, поправляя мое плетение защитного заклинания. — Все случилось так неожиданно! Доказательства, что вы добыли с Азалией, буквально взорвали прежнее миропонимание. Если бы не завтрашний турнир, события развивались бы стремительней, но слишком многое зависит от того, кто победит.
— Вы видели Ролдхара?
Верховная ведьма кивнула и отвела взгляд, но от ответа не ушла:
— Надежда на благополучный исход слишком хрупка. Если он не победит на турнире… Для нас всех это закончится очень и очень плохо.
Я хотела поговорить с Ролдхаром, но не удалось. Он ускользал от меня, словно тень. Мы все время разминались и никак не могли встретиться. Но я-то знала, между «не могу» и «не хочу» — огромная разница.
Ужинала в одиночестве — слишком волновалась перед завтрашним днем. Я еще толком не осознала себя чьей-то женой, а уже завтра вполне возможно могу стать почтенной вдовой. И подобная перспектива мне категорически не нравилась!
Грибное рагу, вкусное, без сомнений, не лезло в рот. Я давила ложкой картофелины и думала, как поймать владыку и как достучаться до него. В раздумьях пропустила, в какой момент кресло напротив меня оказалось занято.
