— Милорд Ваншайн, вы разве не видите? Не в себе она! — раздался совсем рядом знакомый женский голос.
Милорд Ваншайн… Ваншайн! Тот самый…
Я перевела на него пустой взгляд, но не могла сконцентрироваться. Голова кружилась, а облик колдуна размывался.
— Что здесь произошло? — спросила сиплым голосом. — Почему здесь колдуны?
Я понимала, что произошло. Смутно, нехотя, отдаленно понимала. И Ирд Ламбелиус, кажется, здесь, и колдуны. А колдуны на простые пожары не выезжают. Они сожгли их… Они Борхес пожгли! Всех…
— Случился пожар…
Дальше я не слышала, хотя милорд что-то говорил, о чем-то спрашивал. Пожар… Я не верю ни в какой пожар. Ведьмы способны потушить пламя. Любое.
— Она комнату наверху снимала, милорд. Вещи ее все сгорели, такое горюшко. Где же теперь жить нашей Васильку?
— Аэлита Айнари? — голос мужчины изменился. — Приведите ее в чувство, нам нужно с ней побеседовать.
— Конечно, милорд, конечно.
Меня куда-то повели. Руки теперь держали за талию и спину, потому что выше не дотягивались. Не сразу поняла, что все это время рядом со мной гномиха госпожа Рикитюль была. Она поддерживала, она с монстром Ваншайном разговаривала, она же куда-то вела, заставляя горожан разойтись и пропустить нас.
— Ты, Василечек, слезы-то не проливай.
А слез не было. Ничего не было. Пустота только и неверие. Меня будто набили ватой…
Я просто шла…
— Мне пекарь господин Лорис велел, как тебя увижу, сразу к нему вести, — проговорила гномиха, когда шум толпы остался далеко позади. Голова кружилась все сильнее, и я плохо разбирала, где мы находимся. — Ох, плоха совсем, девочка! Хорошо, что тебя там не было, Василечек. Всех Борхес пожгли. Всех до единой, кто был там. Горюшко-то какое. Одна ты осталась, Василек!
Не одна… остальные Борхес спрячутся. Возможно, отрекутся от силы. А где книга Света? Наверняка Ваншайн среди пепла именно ее разыскивает. Книга не горит, не тонет, ее невозможно уничтожить. Если найдет книгу, то найдет всех нас. Меня. Оставшихся сестер. Всех… А затем соберет амулет и…
Нитаэль. Мне нужно Нитаэля найти!
— Молчи, Анотариэлюшка. Никому и слова не говори о себе и о том, кто ты есть, — тихим голосом просила гномиха. — Я ведь сразу догадалась, кто вы такие. Обычные люди — все сплошь злые да завистливые, но только не вы. Мне же госпожа Венера постоянно скидки хорошие на зелья для спины делала. А подагра? Как мне теперь ее лечить? Ох, горюшко-то какое, какое горюшко…
Под причитания гномихи мы дошли до пекарни. Пересекли людный зал и скрылись на кухне. Пахло свежей выпечкой, корицей и топленым молоком. Меня усадили на стул, дали выпить какой-то отвар, но вкуса я не почувствовала. Вокруг суетились люди. А потом пришел пекарь господин Лорис и увел меня на второй этаж. Туда, где сам жил.
На втором этаже я ни разу не была. Мужчина усадил меня на мягкий велюровый диванчик в гостиной и достал из кармана плотный конверт. Что-то говорил, но я не слышала ничего. Возможно, кивала в ответ. Только конверт сжимала обеими руками, а он намокал почему-то…
Уже когда одна осталась, в тишине незнакомого места, поняла, что плачу. А на конверте мое имя написано: Анотариэль Айнари. Утерев слезы, попробовала открыть послание, но не получалось. Под именем имелась небольшая выемка в форме сердца. Должно быть, требуется ключ. Возможно, господин Лорис что-то и говорил, но слова не задержались в моей голове. Сейчас я все пропускала через себя. Весь мир…
Выемка… Сердце… Герб изумрудных драконов в правом нижнем углу.
Абелард?
Сердце, Абелард! У меня же в сумочке по-прежнему сердце изумрудного дракона.
Чтобы подтвердить свою догадку, извлекла кулон ирда Д’Острафа, вложила в выемку. Послание охватило изумрудное сияние, а затем сеть обнимающих бумагу серебристых нитей растворилась.
Внутри, на желтоватой бумаге лежали красивые ровные буквы. Лишь с третьей попытки они стали превращаться в слова и предложения, только с пятого раза я стала улавливать смысл и по мере прочтения оживать.
«Душа моя, прости, что тебе пришлось это пережить. Жестоко, но так было нужно, чтобы отвести от тебя подозрения в ведовстве. Ваншайн и Ламбелиус неразборчивы в репрессиях, для них несколько лишних жертв — всего лишь погрешность. Венера и сестры живы, находятся в моем гнезде, под надежной охраной. Я не смогу прятать их вечно, поэтому думай, голубушка, как убедить Ролдхара в том, что ведьмы нам не враги, иначе, боюсь, рано или поздно, о моем предательстве узнают и вам всем грозит неминуемая смерть. Какое-то время меня не будет в столице. Ролдхар позаботится о тебе, хоть мне и неприятно вручать твою жизнь в его руки, но именно с ним ты в безопасности. До тех пор, пока хранишь свою тайну. Чешуей заклинаю, цветочек. Не вздумай рта открыть и даже заикнуться о себе. В один миг Нойрман из лапушки превратится в твой самый большой кошмар.
Спасибо, что спасла моего брата и мне жаль, что Нитаэль пожертвовал собой. Ирда Нойрман теперь на нашей стороне и поможет разобраться, подставили ведьм или нет.
Целую, моя прелесть.
Твой Абелард».
Я прочитала послание несколько раз, прежде, чем смогла до конца осознать произошедшее. Да, аптекарской лавки у нас больше нет, место силы Борхес в разрухе, но сестры живы! Наша верховная мать жива! Значит, и книга в безопасности, и не все потеряно. Поэтому я не чувствовала беды! Невозможно не почувствовать смерть верховной матери.
Вот только Абелард прав, он не сможет прятать нас вечно.
И Нитаэль… Что значит, он пожертвовал собой?
В памяти всплыли слова фамильяра о том, что он нарушил законы исконной магии. Неужели мы больше не увидимся? Сердце обожгло, горло скрутило терновыми прутьями.
Возможно, его можно как-то вернуть! Госпожа Венера наверняка знает как. Мне только нужно дождаться их возвращения, сосредоточиться на восстановлении доброго имени ведьм. Но как? Как это сделать? Я совсем одна теперь!
Несмотря на хорошие новости (а я убедила себя, что госпожа Венера вернуть Нитаэля поможет!), мои руки все равно дрожали, а в глазах плыло. Я спустилась на кухню, сожгла письмо Абеларда в печи, ведь не приведи исконная магия, кто-нибудь прочтет, и, нацепив поверх дорогого сарафана фартук, подошла к повару.
— Чем я могу помочь?
Меня не прогнали, не заставили отдыхать, не расспрашивали о случившемся. Пекарь господин Лорис, да и все мои коллеги, люди и существа крайне отзывчивые и понимающие. Разве что Оська постоянно крутился вокруг и хотел мне угодить. То пирожков с рыбкой подогреет, за стол пригласит, то порезать лук поможет, то тяжести переставит. Даже хотел мои заказы сам разнести, но ведь Астория большая. Мы с ним вдвоем едва справляемся, куда ему одному? К тому же, господин Лорис так и не нашел мне замену, а, чтобы отвлечься от тяжких дум, мне требовалось дело.
