Для меня это означало только одно. Бежать. И как можно скорее.
Но наблюдения за окружающей обстановкой не спешили приносить утешительных результатов. Охранников было множество, тотальный контроль производился повсюду, даже в туалетах, где за твоей спиной обязательно стоял человек в голубой униформе.
Но я не теряла надежды. В любой, даже идеально отлаженной системе должна быть дыра. Лазейка, через которую при должном подходе и умении всегда можно ускользнуть. В поисках ее я и озиралась по сторонам.
– Эй ты! Жри и не оглядывайся! - Кто-то больно толкнул меня в спину. От неожиданности я едва не воткнулась носом в противную серую кашу. - Еще один поворот головы и я врежу тебе по шее, так чтобы она больше не крутилась.
Я медленно взяла ложку и, не оборачиваясь, принялась снова ковыряться в тарелке. Люди вокруг меня старательно пережевывали пищу, их лица стали еще отрешеннее, чем раньше.
«Уроды» - Подумала я, скользя по соседям одними глазами «Зачем вы позволили сделать себя таковыми?». В моей груди клокотало возмущение. Я почувствовала, что еще немного, и я начну люто ненавидеть их за безволие и слабость.
«Неужели мне самой грозит превратиться во что-то подобное? Сколько им понадобится времени, чтобы сделать из меня примитивное бездумное существо с полоской слюны у рта? Неделя? Месяц? Может два?»
Я опустила руки под стол и сжала кулаки.
«Не выйдет. Я найду способ бежать отсюда»
Мысль о том, чтобы пробыть здесь двенадцать месяцев вызывала у меня приступ неконтролируемого отвращения и ярости. Я поняла, что пойду даже на смерть, лишь бы не стать такой как они - безмозглой, апатичной, не способной ни на что куклой.
Возвращаясь из столовой, я украдкой следила за лицами проходящих мимо меня людей и тайком заглядывала в соседние спальни. По моим предварительным подсчетам заключенных было около пятидесяти. По крайней мере, на этом этаже. Существовали ли другие этажи, я не знала, но что-то подсказывало мне, что да.
То, что меня поместили на первый этаж, я считала в некотором роде удачей. Проскользнуть мимо десяти-двенадцати охранников представлялось мне куда более легкой задачей, чем миновать множество постов, спускаясь со второго или третьего этажей. А в том, что такие посты существовали, я не сомневалась ни на минуту.
Моя спальня находилось по левую сторону коридора. Отсчитав четвертую дверь, я мельком взглянула на табличку, убеждаясь, что не ошиблась, и проскользнула в комнату.
Сидя на кровати, я делала вид, что готовлюсь ко сну, но на самом деле внимательно оглядывала соседей. На кровати слева от меня лежал бледный мужчина - лицо его напоминало восковую маску, руки нервно поглаживали грудную клетку, глаза слезились. На его шее я заметила множество синяков, как будто его пытались задушить, и на мгновенье у меня возникло желание расспросить его о том, что произошло, но, подумав, я сочла это неудачной идеей. Никаких гарантий, что после этих вопросов я сама не окажусь в том же положении.
Повернувшись, чтобы якобы взбить плоскую подушку, я посмотрела направо.
На смятой постели, закрыв лицо руками и покачиваясь из стороны в сторону, сидела женщина. Ее густые черные волосы спутались, белый некогда халат сверху донизу покрылся бурыми засохшими пятнами.
Стараясь не смотреть долго в одну сторону, я повернулась и мельком оглядела остальные кровати. Большинство из них были заняты людьми, которые лежали без движения.
«Морг какой-то. - Подумала я с отвращением. - Что здесь с ними делают? Поят наркотой, постоянно бьют, накачивают транквилизаторами? Почему они все напоминают живых мертвецов?»
Не успела я закончить с подушкой, как яркие лампы на потолке погасли. Одновременно перестали гореть и лампы в коридоре. Сквозь стеклянную дверь было видно, как начинают свой обход охранники. Лучи от их фонарей резко прыгали и перемещались в темноте желтыми расплывчатыми пятнами.
Я постаралась как можно быстрее лечь на кровать и накрыться одеялом. Через секунду входная дверь скрипнула, и один из охранников заглянул внутрь. Медленно оглядывая темную палату, он скользил лучом по кроватям, останавливаясь на некоторых из них.
На некоторое время луч света задержался на моем лице, затем ушел в сторону. Я облегченно вздохнула. Когда дверь закрылась, я позволила себе расслабить напряженные мышцы.
«Итак, что мы имеем. Обход совершается ровно в десять часов, охранников двое. При них фонари и дубинки. Видео наблюдение за спальней не ведется, а если ведется, то камеры хорошо упрятаны в стене. - Разглядеть их мне так и не удалось, хотя я бороздила внимательным взглядом каждую стену не менее часа. - Получается, что, либо у них есть другие способы следить за обстановкой, либо они не предполагают побега»
Второе казалось мне менее вероятным.
Еще некоторое время я продолжала размышлять и анализировать, пытаясь выстроить черновой план побега, но вскоре усталость взяла свое и я провалилась в беспокойный сон.
Я проснулась от громких криков, просачивающихся сквозь закрытую дверь спальни. Поначалу из-за рыка и хрипа, я не сразу смогла разобрать, кому принадлежал голос - мужчине или женщине. Смешавшиеся в нем боль и отчаяние заставили меня непроизвольно зажмурить глаза. Через несколько секунд стало ясно, что кричит мужчина. Его голос то захлебывался в невероятной муке, то срывался и начинал жалобно всхлипывать, произнося неразборчивые слова, переходящие в бормотание, чтобы через секунду снова сорваться на крик.
«Что же вы с ним делаете, мрази…? - Мое тело покрылось холодными капельками пота. - Оставьте его в покое!» Мне хотелось заорать, чтобы его оставили в покое, но я лишь до боли сжала кулаки. Каждый новый крик заставлял меня жмуриться и дрожать.
Я отчаянно молилась, чтобы это, наконец, закончилось. Все что угодно, лишь бы не слышать эти раздирающие душу вопли. Подушка, натянутая на голову, не помогала заглушать ненавистные звуки. Даже сквозь перья я продолжала слушать, как хрипит и срывается его голос.
Через какое-то время наступила долгожданная тишина.
Я поняла, что не могу больше сдерживаться и, зажав рот одеялом, разрыдалась. Мои плечи тряслись от бессильной злобы, ногти впились в ладони, громко и часто стучало сердце. В этот момент я ненавидела всех - Рена, Комиссию, охранников, соседей по палате, даже мужчину, который кричал за дверью… Но больше всех я ненавидела себя, за то, что не могу ничего изменить.
Сквозь собственные рыдания до меня донеслись непонятные звуки. Я всхлипнула и притихла, прислушиваясь.
Женщина на соседней кровати тоже плакала.
Следующий день стал для меня одним из худших.
Волнуясь и нервничая оттого, что не могу найти выход из создавшейся ситуации, я с самого утра напряженно вглядывалась в лица окружающих меня людей. Я мечтала найти хотя бы одного человека, с кем можно было поговорить о том, что происходит в Корпусе. Ночные крики все еще звенели в памяти, нагоняя панику и ужас, усиливая и без того угнетенное состояние.
