– Идите, – отмахнулась Мара. – Обсудим завтра.
У нее не было сил мусолить загадки снова. Голова лопалась от ужасных предположений, а учитывая, что из-за поездки в Стокгольм Мара не сделала ни одной домашки, предчувствия насчет завтра у нее были вполне определенные. И прежде всего – о разочаровании миссис Дзагликашвили. Профессор мифологии была единственным преподавателем Линдхольма, избравшим Мару в любимчики. И теперь признаваться, что нет ни темы курсовой, ни целей исследования… Это разобьет мягкое грузинское сердце.
И Мара честно пыталась на ночь полистать учебник, чтобы придумать хоть что-то, но после тяжелого дня отключилась быстрее, чем дочитала оглавление.
– Ты не в курсе, что твой папа собрался нам выдать в такую рань? – разбудил ее с утра недовольный голос голландки Иды ван дер Вауде.
Мара с трудом продрала глаза и увидела перед собой неизменно бледное лицо с отрешенным взглядом, загримированное по всем канонам готов. Не лучшее зрелище для начала дня, но за год пришлось привыкнуть.
– Понятия не имею, – она откинулась на подушку и натянула одеяло, чтобы доспать еще хоть немножко. – Стоп! А сколько времени?
– Без двадцати, – бросила Ида и выплыла из спальни. Кровать Рашми была уже застелена и выложена расшитыми подушками.
Вот заразы! Не могли поднять ее вовремя! Хотя чего ждать от зимних? Отключение будильника – самое примитивное из их развлечений. Без двадцати… Так через пять минут отцовское собрание!
Мара кубарем слетела с верхнего этажа двухъярусной кровати, подпрыгивая и путаясь в штанинах натянула джинсы, метнулась в ванную, залила в рот ополаскивателя – а что, если Нанду полезет целоваться?
Не так уж и плохо быть рядовой студенткой! Проспал – и проспал. Подумаешь, собрание! А если ты дочка директора, все сразу думают, что ты прогуливаешь нарочно. Чтобы всем показать – для тебя закон не писан… Гадство!
На ходу приглаживая волосы пятерней и повязывая бандану, Мара припустила в холл главного корпуса. Влетела буквально в последнюю секунду – папа уже подходил к микрофону.
– У меня для вас несколько объявлений, – его голос, усиленный техникой, разнесся по помещению. – Во-первых, мы решили перераспределить население в домиках. Один корпус будет выделен для новичков, прибывших в Линдхольм на днях. Извините, ученики третьего и четвертого курсов, вам придется потесниться. Во-вторых, чтобы помочь новеньким влиться в наш большой и дружный коллектив, я решил ввести новую практику: индивидуальные кураторы. И станут этими кураторами более опытные студенты. Они помогут освоить английский язык, выучить наши правила, догнать программу. Разумеется, мои юные помощники не останутся без награды. Они получат дополнительный балл в случае успешной интеграции. И я готов освободить их по желанию от одного любого факультатива. Но сначала добровольцы должны получить одобрение нашего нового преподавателя. Именно он будет отвечать за безопасность новичков. И это моя третья новость.
Мара затаила дыхание. Она почти на все сто догадалась, что отец собирается сказать, но до последнего отказывалась в это верить… Да нет, не мог же он вот так, вдруг…
– Поприветствуйте, мистер Сэм Нанук! – провозгласил Эдлунд и широким жестом пригласил старого инуита встать рядом.
Тот вышел нехотя, публичное внимание его тяготило. Мара могла лишь предполагать, как долго дед сопротивлялся накануне вечером. Он ненавидел Линдхольм. С трудом переваривал Эдлунда. Остров напоминал Сэму о смерти дочери. Как можно изо дня в день смотреть на маяк, из которого много лет назад выпала, разбившись о камни, Инира Нанук? Приехать сюда ради внучки и внука – одно дело. И то, наверное, стало для старика подвигом. Но остаться здесь надолго в качестве преподавателя?! Впрочем, о людских чувствах директор пансиона задумывался редко.
Слушая скупую речь деда, Мара вынуждена была признать: отец принял мудрое решение. Каждый, кто вчера видел трансформацию Нанука, не стал бы перечить гигантскому медведю. А те, кто не видел, уже наверняка услышали историю, сдобренную страшилками и домыслами. И если новички, живущие по законам племени, понимали только грубую силу, никого круче Сэма Эдлунд бы им в кураторы не нашел. А речь, которую вчера толкнул дед? А тот факт, что он когда-то был школьным учителем в Илуаасаке? Да, уж он-то моментом поставит по струнке всех любителей кровавых ритуалов!
– Мара! – виновник торжества догнал внучку у самой столовой.
Собрание было распущено, добровольцы с последних курсов ринулись записываться в кураторы. Желающих подправить табель за счет туземцев оказалось больше, чем самих туземцев.
Дед с трудом вырвался из этой оравы и теперь на его обычно бесстрастном лице читалось желание убраться с острова вплавь.
– У меня к тебе просьба, – сказал он. – Точнее, это идея твоего отца… – признание далось ему непросто, но Сэм всегда говорил правду. – Я хочу, чтобы ты позанималась с Мбари. С тем эфиопским мальчиком…
– Я?! – на вдохе произнесла Мара и поперхнулась.
Брин, Джо и Нанду окружили ее, с любопытством переводя взгляд с подруги на деда.
– Что происходит? – лихо осведомился бразилец, правда, поостерегся обнимать Мару в присутствии старого медведя.
– Дедушка предложил мне стать куратором новичка, – Мара нервно сунула руки в карманы.
– Так это отлично! – оживился Нанду. – Я и сам, признаюсь, думал… Теперь можешь вообще не париться насчет права! Пусть Семеш ставит тебе, что хочет, дополнительный балл у тебя в кармане!
– Но это такая ответственность, – качнула головой Брин и напряженно поджала губы. – А если вдруг что?.. Очередная драка?.. Кто он?
– Мбари, – почти выплюнула Мара.
Она ничего не имела против эфиопа, но, во-первых, не готова была вообще разучивать с кем-то песенки про алфавит, а во-вторых, не желала, чтобы шутка про«ты – это я» и «смерти нет» снова поползла по Линдхольму.
– Вот же!.. – Нанду сдержал ругательство, видно, из кожи вон лез, чтобы понравиться Сэму. – А что, остальных уже разобрали?
– Мбари опасен! – решительно вмешалась Брин. – Ты не можешь так рисковать!.. Ритуалы мурси жестокие, а сам он нестабилен… Вот, посмотри только! – и исландка указала глазами в сторону лестницы.
Мара обернулась: эфиоп стоял и неотрывно смотрел на нее. Мог он расслышать их разговор? А если да – то все ли понял? Вряд ли, конечно. Но отчего-то ей померещилась обида на его ониксовом лице. И в ту же секунду он сорвался с места и ломанулся за лестницу, в сторону туалета и подсобок.
– Брин, ну кто тебя за язык тянул! – простонала Мара и собралась последовать заним.
– Нет, – неожиданно твердо произнес Нанду. Он больше не шутил и не веселился, и на смуглых скулах шевелились желваки. – Если ты пойдешь за ним, если ты вообще согласишься, мы поссоримся, – тихо предупредил он.
– Это ее задание, – Сэм сдвинул брови. – И твое мнение тут никого не волнует.
