– Ты сказала «пап»?
– Хочешь знать мое мнение? У тебя сейчас довольно чокнутый вид, – Мара не готова была разводить нюни, поэтому выскочила из кабинета, оставив отца в полной растерянности, и поспешила вернуться в палату Джо.
Но индеец все еще не пришел в себя.
На утро третьего дня, когда друзья были на грани того, чтобы лишиться надежды, Джо просто раскрыл глаза и спросил, что сегодня на завтрак. Поел. Встал. И, поблагодарив мадам Венсан, собрался идти к себе в домик.
Его с силой вернули в койку. Вокруг постели индейца собрались все профессора. И Эдлунд, и Фальк, и даже лучшие умы Верховного Совета. Выкачав из парня добрых поллитра крови и прочих биоматериалов на анализы, проведя исследования, которые только позволяла современная аппаратура, они накинулись на парня с вопросами. С важным видом кивали и записывали, помнит ли Джо имя, дату рождения, тотем, адрес и алгоритм надевания носков. Маквайан-младший косился на профессуру, как на слабоумных. Но отвечал послушно, потому что было понятно: иначе ему из палаты не выбраться.
За ним понаблюдали, но кроме некоторой прострации, в которую он периодически впадал, не обнаружили никаких отклонений. Впрочем, он и до этого случая бывал задумчивым. Так что все постепенно вошло в свою колею.
Роб с Сэмом отбыли домой в Иллуаасак. Эдлунд дал согласие на зачисление Роба, однако старый Нанук был тверд: только с разрешения матери. Поэтому им пришлось возвращаться домой за одобрением Ануки.
– А сам ты что думаешь? – спросила у деда Мара перед его отъездом.
Лицо Сэма оставалось непроницаемым, но его слова удивили девочку.
– Это не самое безопасное место на земле, как я успел заметить. Но если ты стала хорошим и отважным человеком хотя бы отчасти благодаря этому пансиону, Робу не помешает здесь провести какое-то время.
Со временем все летние тревоги забылись. Учеба набирала обороты, Маре приходилось торчать в библиотеке сверх положенного, чтобы догнать остальных за все те дни, что она пропустила. И лишь вечерами они летали с отцом над островом, а потом болтали, сидя в его кабинете. Без агентов, браслетов и власти Смеартона это снова был старый добрый Линдхольм.
Короткое северное лето сдалось под натиском первых осенних заморозков. От духоты Мара проснулась рано: мерзлявая Рашми предпочитала закупорить окна и дать всем задохнуться, нежели запустить в спальню самый мизерный сквозняк. За ночь запотели стекла.
Мара откинула одеяло, чтобы слезть и приоткрыть форточку, но едва поднявшись с подушки чуть не взвизгнула от неожиданности: на прикроватной тумбе сидел, не шевелясь, Джо Маквайан.
Торопливо прикрывшись, Мара отдышалась и убедилась: соседки спят.
– Ты чего?! – чуть слышно возмутилась она. – Испугал до смерти…
– Я видел сон, – сообщил Джо.
– Все в порядке, Маквайан. Все видят сны, – пробормотала она и раздраженно откинулась на подушку.
– Это важно. Не знаю почему, но это важно.
– Не успела я отдохнуть от Имагми… Ладно. Иди, надо поднять наших. Встретимся у большого камня.
Индеец бесшумно удалился, а Мара, ворча под нос всякие гадости в адрес шаманов и прочих сновидцев несчастных, оделась и незамеченной выскользнула из домика.
Солнце ещё не поднялось, по земле ползли белесые щупальца тумана, на выцветшей траве крупными каплями лежала роса. Нанду и Брин, недовольные ранним пробуждением, с помятыми после сна лицами, ежились от холодной утренней влаги и кутались в толстовки.
– Я все это видел во сне, – сказал Джо. – Мы стояли тут, мои ноги увязли в тумане…
– А нельзя было сообщить это за завтраком? – фыркнул Нанду.
– Да, вот именно такое лицо у тебя было, – индеец кивнул и невозмутимо продолжил.
– А что дальше? – деликатно осведомилась Брин.
– Потом я оказался в помещении. Было темно, пахло сыростью, бензином и свежей краской… – Джо задумался на мгновение. – Да, свежей краской. Я плохо помню, что было вокруг, темно и размыто, как на плохом снимке. Но запах…
– Может, ты просто нанюхался вчера, когда помогал Густаву на маяке? – Нанду душераздирающе зевнул, продемонстрировав друзьям гланды.
– Нет… Это важно. Я почему-то знаю, что это важно. Наш шаман учил верить своим ощущениям…
– Кроме запаха что-то было? – спросила Брин.
– Да. Светились цифры. И я отчего-то должен был их коснуться. Одну за другой. Потом меня ослепил морской закат…
– И где были эти цифры? На стене? – Мара скептически скривилась. – Может, все-таки старина Густав сэкономил на краске?..
Джо отрицательно мотал головой.
– Там было табло? Электронные часы? – предлагала Брин. – Сейф?
Джо помолчал немного и снова мотнул головой.
– Я касался этих цифр, а потом – закат. От солнца море казалось красным, как ягодный компот…
– Он опять о еде! – воскликнул Нанду.
– Перестань, – одернула бразильца Брин. – Вдруг это действительно важно? Ты помнишь цифры?
– Да, записал… – индеец вытащил из кармана скомканный клочок бумаги.
– Может, это код… Или пароль… – размышляла Мара: после Имагми у нее были все основания доверять странным снам. – Вспомни, там было что-то еще?
– Тесное маленькое помещение… Запах краски… Цифры… Закат… Снова цифры… Другая комбинация… – Джо напрягся. – И папки, папки, папки…
– Папки?! – удивился Нанду. – Библиотека, что ли?
– Нет, файлы, кажется… Компьютер… Кажется, черный…
– Ни у кого нет черного! – сказал Нанду. – У наших белые или серебристые, у Кевина оранжевый… И у начальства серебристые, я сам помогал Эдлунду с новым антивирусом. У Вукович вообще красный. И причем тут закат? Красная вода?
– Маленькая комната... Совсем маленькая... Запах краски… – как заведенный повторял Джо, его глаза будто остекленели.
Нехорошее предчувствие царапнуло Мару.
– Краски у Густава. И комната у него маленькая, – произнесла она, с опаской глядя на индейца. – Я никогда не была там, он всегда запирает… Кто-нибудь в курсе, у него вообще есть компьютер? По-моему, он тот еще динозавр…
– Почем я знаю… – Нанду дернул плечами. – Он ни разу не просил меня помочь с настройкой.
– А где сейчас Густав? – спросила Брин, и все повернулись к пристани: «Сольвейг» там не было.
– Может, наведаемся к нему? – Нанду поднял бровь.
– Да говорю же: он всегда запирает… – начала было Мара, но Джо уже шел к маяку.
Остальные с трудом поспевали за его широким шагом.
Как лунатик, индеец вошел внутрь, и все явственно ощутили запах свежей краски.
– И бензин… – Нанду удивленно принюхался: сна на его лице как не бывало.
