– Ничего, – вступился за меня Сисадмин, – мужикам это допустимо, а вот девушкам лучше загорать полностью…
– Ты что! – резко возразил ему Добряк. – Эти белые, не загорелые участки на женском теле – это же дико возбуждающе! Ты только подумай ведь получается, что эти участки тела были недоступны ни чьему взору, даже лучам солнца, и открылись только тебе. Это тешит самолюбие и потому возбуждает еще сильнее.
Похоже Добряка сегодня накрыла какая-то волна эротического романтизма.
– Ну это все индивидуально, – возразил ему Красавчик. – Оставлять не загорелые участки на теле выгодно девушкам у которых не идеальная фигура. Эти белые треугольники – один в области паха и два на грудях бросаются в глаза и отвлекают внимание мужчины от несовершенства фигуры, будь то толстые ноги, или отсутствие талии. А вот если у девушки отличная фигура, то ей нужно загорать полностью, равномерно, чтобы эти белые участки не разбивали цельность идеального тела.
Свисток судьи о начале второго тайма прервал эту горячую дискуссию. Второй тайм был очень напряженным, а концовка матча и вовсе выдалась валидольная.
После финального свистка запасные игроки и весь тренерский состав команды-победительницы высыпали на поле и устроили настоящую гору обнимашек. Срывая с себя футболки и заглядывая прямо в телекамеры, усталые, но счастливые они кричали всему миру о своей радости, их откровенные эмоции никого не могли оставить равнодушным. У них сбылась мечта! И примерно через полчаса в своей раздевалке они утопят в шампанском своего обезумевшего от избытка корма зверька тщеславия и на какое-то время станут самыми счастливыми людьми на планете!
А вот на игроков проигравшей команды было больно смотреть –опущенные головы и скупые мужские слезы на понурых лицах, были красноречивее любых слов. Обессиленные и опустошенные они сидели на орошенном их потом и слезами газоне и наверняка, раз за разом прокручивали в голове ключевые эпизоды матча, истязая себя предположениями из разряда «если бы мяч в том моменте отскочил чуть левее, то мне бы удалось до него дотянуться и сравнять счет». В тандеме с ними опечаленная половина болельщиков на трибунах задавалась навязчивыми вопросами «Ну почему так то, блять?! Ну почему они проиграли?!».
Для меня же всё было ясно – просто у победителей зверьки тщеславия оказались более голодными и жадными, и выгрызли себе кормежку. А проигравшим игрокам оставалось только посочувствовать, потому что как минимум ближайшие две-три недели, а то и половину следующего сезона зверек тщеславия, не получивший долгожданного корма, будет пожирать их изнутри.
Глядя на два этих противоположных лагеря я невольно вспомнил о своей несбывшейся мечте – о своем недописанном сценарии. Друзья в последнее время деликатно избегали любых разговоров на эту тему, но моя неудовлетворенность все равно сидела внутри меня. Мысль о недописанном сценарии довлела надо мной, как непрочитанная sms или многократно перенесенный сигнал будильника, с определенной периодичностью напоминающий мне о том, что я всё еще не осуществил свою мечту. И самое главное я не чувствовал в себе больше сил, чтобы стремиться к мечте. Не было больше того запала, той одержимости мечтой. А жизнь человека сильно меняется, когда свет мечты перестает сверкать где-то там в будущем и уже не влечёт тебя вперед и вверх. Ты словно усаживаешься на скамейку запасных, с каждой минутой осознавая, что у тебя всё меньше и меньше шансов на то, чтобы выйти на поле в главном финале своей жизни и вписать своё имя в историю…
Всю следующую неделю после финала Лиги чемпионов меня одолевали навязчивые идеи о недописанном сценарии. Стоило мне только закрыть глаза, как в памяти всплывали усталые, но счастливые лица футболистов-победителей, осуществивших свою мечту, а следом всплывали убитые горем лица проигравших финалистов («проигравший финалист» – статус-то какой страшный). Эти картинки всегда всплывали друг за дружкой, словно судьба предлагала мне выбрать свой вариант: приложить усилия, поднапрячься и наконец-то закончив сценарий, стать счастливым победителем поднимающим статуэтку Оскара над головой; или же, безвольно опустив руки, сдаться и отпустить свою мечту, обрекая себя до конца жизни на угрызения зверька тщеславия.
Я старательно уклонялся от этого выбора, но в четверг вечером, доставая со шкафа детскую кроватку, я случайно зацепил одну из обувных коробок, пылящихся на шкафу. Свалившись на пол, коробка раскрылась и из нее вывалилась стопка бумаги. Это оказались распечатанные страницы моего недописанного сценария. Отложив кроватку в сторону, я сел на пол и принялся перебирать пыльные страницы, многие из которых были с рукописными правками по тексту. Я прочитал пару страниц, потом ещё пару и ещё. И чем дальше я читал, тем яснее всплывали в моём сознании неудовлетворенные амбиции и несбывшиеся мечты. И вскоре вполне ожидаемо в моем мозгу аварийными огнями замигал вопрос – а может сделать еще одну попытку? Попытаться изменить свою судьбу? Может стоит дописать сценарий и попробовать продать его в Голливуд? Почему бы и нет? Ведь мне скоро тридцать лет и мне уже нечего терять.
Я почувствовал, как внутри меня радостно закопошился зверек тщеславия. Последнее время я кормил его общепринятым, но малосъедобным бытовым кормом – расхваливая друзьям надежность своей кредитной Шкоды Октавию или новый большой телевизор с голосовым управлением, купленный в рассрочку год назад; или показывая близким родственникам (и не очень близким) новый ремонт в квартире (для которого пришлось оформить в банке новую кредитную карту). Поэтому не удивительно, что мой зверек тщеславия так восторженно воспринял новость о возобновлении работы над сценарием, все-таки фамилия в титрах к голливудскому блокбастеру – это для зверька тщеславия изысканный деликатес.
Оставив бумаги на полу, я сел за ноутбук и отыскал в нем папку с файлами сценария, что было намного сложнее, чем с рукописями на шкафу. Я решительно открыл крайнюю версию сценария, но тут случилось то, что заставило меня вновь усомниться в реализуемости моей затеи – мой старенький Hewlett-Packard вдруг неожиданно затих и отключился, в то же мгновенье погас экран монитора. Тщетно я пытался оживить его, судорожно нажимая кнопку пуска, ноутбук не реагировал. Тогда я позвонил Сисадмину, надеясь сходу решить проблему по телефону. Но выслушав мои объяснения, Сисадмин ответил, что нужно смотреть вживую, а пока велел поставить ноутбук на зарядку.
Через два дня Сисадмин позвонил мне и сказал, что ноутбук мой окончательно сдох и он не может мне ничем помочь.
«Ну нет, так нет! Видит бог я сделал всё что мог» – только и подумал я.
30.
Что со мной не так?!
Мне уже 30 лет, а я все еще не знаменит…
Кризис среднего возраста закончился у меня ровно в 30 лет. Богатым и знаменитым я так и не стал – я не дописал свой великий сценарий. Несколько раз я порывался возобновить работу, но всё было слишком плохо, многое надо было переделывать. Я читал пожелтевшие страницы и поражался, как я вообще мог написать такую ахинею. Всё таки взгляд на многие вещи в сорок и тридцать лет разительно отличается.
