Тоже самое происходит, когда ты устраиваешь ролевые игры с женой. Она облачается в какой-нибудь костюм стюардессы и выходит к тебе вся такая в обтягивающей мини-юбке, чулках и на шпильках. В общем, стоит перед тобой такая пилотка в пилотке, и в какой-то момент твое обманутое сознание начинает верить, что это действительно какая-то незнакомая тебе женщина, залетная стюардесса, а не твоя жена. Но потом дело доходит до секса, ты целуешь её в знакомые губы, ставишь в привычную позу, входишь в ее привычное лоно, чувствуешь ее привычный запах и понимаешь, что это все та же надоевшая картошка, а хочется жаренного мяса с кровью.
Добряк взял из вазы длинную палочку картофеля фри, на автомате поднес ко рту, затем злобно посмотрел на нее и раздраженно бросил обратно.
– И знаешь, дело тут не в том, что мясо лучше картошки, дело вообще не в каком-то конкретном блюде, а дело в банальном привыкании, – Сисадмин решил развить мысль Добряка. – Ты просто привык к картошке. И там в принципе не важно, сморщенная у этой картофелины кожура или подтянутая, благодаря инъекциям удобрений. Нет, конечно же ты почувствуешь разницу между молодой картошкой и хорошо сохранившейся, но сути это не изменит, в любом случае это будет приевшееся блюдо. И если бы жена наоборот всю ту неделю кормила тебя исключительно мраморной говядиной, то к концу недели ты бы взмолился о картошке, пусть сморщенной такой маленькой картофелине, которая показалась бы тебе вкуснее любого мясного деликатеса. Потому что это новое блюдо, а не осточертевшая до тошноты говядина. А все потому что наш организм требует разнообразия: если жена пышнотелая, то рано или поздно захочется худосочную, а если жена худышка, то наоборот захочешь пышку.
– Категорически с тобой согласен, – поддержал Сисадмина Красавчик. – Мужчин периодически нужно кормить новыми блюдами. А новая сервировка стола или новый способ подачи хорошо знакомого блюда тут не помогут. Я имею ввиду тех жен, которые записываются на обучающие экспресс-курсы стриптиза, в надежде вернуть мужу зверский аппетит к супружескому сексу. Они просто не понимают сути стриптиза и секрета его притягательности для мужчин. А притягательность стриптиза состоит в том, что абсолютно незнакомая женщина, обладающая роскошными формами, искусно раздевается перед тобой, открывая абсолютно новое и незнакомое тебе тело. Вот обнажились новые груди, еще движение и обнажались соски, совсем не такие как у твоей жены, потом открывается живот, ниже лобок и половые губы тоже не как у жены. Затем она поворачивается к тебе попой и ты видишь ягодицы, но не как у жены, даже, если у жены они такие же подкаченные и загорелые. Нет, для тебя это новое незнакомое и потому кажущееся таким свежим и желанным тело.
А когда раздевается жена, пусть даже четко отрепетированными движениями под красивую музыку, пусть даже в романтической обстановке при свечах – муж абсолютно точно знает, что он увидит в каждый следующий момент этого действа. А увидит он до мельчайших подробностей знакомое тело жены – вот обнажились те самые груди, вот стала видна родинка около правого соска, вот слегка обвисшие ягодицы, затем лобок с раздражением на коже от бритья, то есть, нет никакого эффекта новизны и животного инстинкта, влекущего к незнакомой самке. И мужу приходится проявлять настоящее актерское мастерство, чтобы в этот момент изобразить искренний интерес и восхищение своей женой, а многие именно это и изображают, чтобы не обидеть жену – она все-таки тренировалась, готовилась. Но истинного всплеска эмоций, возрождения животного влечения не будет, как жена жопой не крути. Привыкание – самая страшная вещь в супружеской спальне, и нет от неё никакого спасения!
К нашему столу подошел официант принять заказ:
– Добрый вечер! Вам, как обычно?
– Нет, мы хотим попробовать что-нибудь новое, – твердо заявил Добряк. – Есть у вас новые блюда в меню?
Через неделю первого ноября зима сделала весомую заявку на свою скорую победу – снега за ночь навалило столько, что с утра коммунальщики вынуждены были вывести на дороги снегоуборочную технику. Челнинцев ждали пять месяцев зимы.
Но прежде предстояло пережить осеннюю депрессию. Это ведь только у Пушкина осень в России – это мягкая погода, выразительное серое небо и золотой листопад. А в реальности осень в средней полосе России это просто жесть. Ноябрь ведь тоже осенний месяц, в котором снег с дождем – это привычное дело, а лужи из снежно-грязной каши и холодный пронизывающий ветер неотъемлемая составляющая. Так что при всем уважении Александр Сергеевич, но большинство жителей России осень, мягко говоря, недолюбливают. Для россиян любимое время года – это конечно же лето. А в июне-июле вы вообще не найдете в мире страны лучше, чем Россия. Жаль только что лето в России скоротечно – три коротких месяца, и то если сильно повезет. А обычно не везет.
Но нет худа без добра, поэтому и ярко-выраженная сезонность климата в России имеет свои несомненные плюсы. По сути жители России каждый год переживают четыре перезагрузки сознания, причем две из них – в начале зимы и начале весны – просто кардинальные. Мне кажется, именно поэтому русские писатели-классики обладали таким богатым воображением, а произведения у них получались такими выразительными и проникновенными, в отличие скажем от писателей, творивших в странах с теплым однотипным климатом. Пушкин любил осень, Чехов обожал лето, а Достоевский любил укрыться дома от зимней непогоды и писать свои депрессивные романы при тусклом свете керосиновой лампы.
Поэтому если кто-то хочет по-настоящему понять и познать Россию, то должен прожить в России как минимум год, чтобы прочувствовать все эти перемены в эмоциональном восприятии окружающего мира. Должен прочувствовать четыре времени года, при этом не на фотографиях их посмотреть, а ощутить всем своим нутром: промокнуть до последней нитки под осенним дождем, промерзнуть до костей в тридцатиградусные морозы, опьянеть от ароматного воздуха весной и одуреть от тридцатиградусной жары летом. Лев Толстой ведь вдохновлялся не картинками небоскребов, пляжей и чашечек кофе с пирожными, нет – он находил вдохновение в единении с русской природой, неповторимой в любое время года: зимой, весной, летом и осенью.
Настал очередной понедельник, потом еще один и еще. Так неделя за неделей, пролетел ноябрь, за ним морозный декабрь. Страна отметила очередной Новый год и, привычно впав в полукоматозное состояние, посвятила десятидневные каникулы походам в гости и бесконечным застольям, а затем, вконец измученная затянувшимися выходными, с трудом выползла на работу.
Я отработал в компании «Окна и двери» уже 20 лет. Последние четыре года в январе я сдавал годовой отчет по отгрузке готовой продукции и приходил в отдел экономики сверять данные.
– В том году, если помнишь мы реализацию москитных сеток учитывали в категории «фурнитура», – прокомментировала свои замечания начальник отдела Наталья Геннадьевна.
– Да, да, помню, – на автомате ответил я, а потом у меня в голове что-то щелкнуло. «Сука, я ведь действительно это помню. Помню абсолютно четко, словно это вчера было, а ведь год уже пролетел. Целый год, блять! Год прошел, а в моей жизни ничего не изменилось. И не изменится еще лет 15, которые мне предстояло отработать в компании! Жесть полнейшая!»
