Жена уже убрала все со стола и подмела с пола рассыпанные хлопья.
– Оставь, я сама помою, – она взяла у сына тарелку и убрала в раковину.
– Как ты не понимаешь, что распорядок дня влияет на твои успехи и достижения и вообще на всю твою жизнь!
– Да, что ты понимаешь о жизни, пап? Что ты вообще о жизни знаешь? – сорвался сын. – У тебя же вся жизнь сплошной режим по кругу дом – работа – дом. Что ты вообще знаешь о жизни вне дома и работы?!
Я на мгновенье опешил от такой резкости.
– Не надо меня учить жизни! – продолжал сын. – Я сам знаю, как мне жить и что делать со своей жизнью!
– Что? – прокричал я, задыхаясь от возмущения. – Ты как с отцом разговариваешь?! Это ты со своими пацанами можешь так разговаривать, а со мной не смей!
Сын пошел назад в спальню.
– Ну все хватит, – жена схватила меня за руку и не пустила вслед за сыном. – Неужели из-за каких-то хлопьев так ругаться будем?
– Да, причем тут хлопья! Я в целом говорю о его лени и безответственности.
Мы услышали, как сын обувается у входной двери.
– Ты куда это собрался? – гневно спросил я, выходя в прихожую.
Жена вышла за мной, все еще не отпуская мою руку.
– Пойду с пацанами разговаривать, – пробурчал сын в ответ и вышел из дома, хлопнув дверью.
Оказавшись перед захлопнувшейся дверью, я высказал всё своё негодование жене. Но она разнесла в пух и прах все мои обвинения, одним простым контраргументом:
– Ты ведь сам тоже бываешь не в восторге, когда твой отец берется поучать тебя жизни.
Тут она была права.
– Как дела на работе? – дежурно спрашивал меня отец, когда мы с ним виделись.
– Нормально, работаем потихоньку – отвечал я ему, не желая вдаваться в подробности. Потому что знал – если рассказать отцу все о своих проблемах, то он либо ничего не поймет, либо поймет неправильно, но в любом случае начнет учить меня что и как нужно делать. Станет давать советы, которые из-за отсутствия у него жизненного опыта и понимания мироустройства, скорее всего окажутся бесполезными и неприменимыми к моей ситуации. Ведь он еще многого не понимает в жизни, а я то уж действительно лучше него знаю, что мне делать и как мне жить.
Тем не менее появление отца сильно повлияло на мое мировоззрение. Я начал понимать как это нелегко – быть сыном. Я осознал, насколько тяжело было моему сыну, когда я только появился на свет. И еще не известно, как у него все складывалось с матерью, наверняка ему и от неё доставалось поначалу. И все равно нередко я не выдерживал и срывался на него. Потом конечно сожалел и думал, вот если бы наша жизнь текла наоборот, то глядя на сына с высоты прожитых лет, я бы конечно понимал, что ему в его возрасте свойственны и простительны определенные ошибки и промахи, и не реагировал бы на них так резко. Да и вообще в той обратной жизни, глупо было бы ругать своего сына, ведь ты сам воспитал его таким, какой он есть. А вот в нашей жизни детей нам посылает судьба и поэтому родители, и я в том числе, имеют право выражать свое недовольство и высказывать детям свои претензии. Особенно если дети так ничего и не добились в жизни.
В итоге, я оказался меж двух огней – с одной стороны отец-пенсионер, который не упускал возможности покритиковать или поучить меня чему-либо, с другой сын подросток переходного возраста, отчаянно сопротивлявшийся установлению над ним родительского контроля.
Как не крути, а поколение сорокалетних является связующим звеном между стариками-родителями и молодыми детьми. И это поколение больше других подвержено стрессам и перегрузкам из-за неуёмного стремления совершить что-нибудь выдающееся или добиться чего-нибудь значащего, чтобы стать авторитетом для сына и гордостью для отца, в надежде, что после этого сын начнет слушаться и уважать, а отец перестанет критиковать и поучать. Легко сказать, но трудно сделать – трудно стать гордостью и авторитетом, если тебе уготована судьба простого инженера, не хватающего звезд с неба.
При таком раскладе совсем не удивительно, что вскоре я остро ощутил вхождение в кризис среднего возраста – период между 40 и 30 годами, который психологи почему-то упрямо называли «золотым десятилетием» жизни!
В августе того года мы съездили в отпуск в Турцию по путевке «все включено». Жена уверяла, что поездка на море необходима сыну, чтобы расслабиться перед началом учебного года (а то можно подумать он сильно напрягался на летних каникулах), да и нам не мешало бы сменить обстановку. Как бы то ни было я был только «за», в мире вообще наверное найдется немного людей, которые могут отказаться от поездки на теплое море в разгар сезона.
Десять дней «ничего не деланья» в отеле на морском берегу пролетели очень быстро. Жена с сыном облюбовали большой бассейн, где было меньше постояльцев с маленькими детьми, я же предпочитал пляж у моря. Вот еще один повод пожаловаться на судьбу-злодейку. В обратной жизни я бы обязательно нашел себе жену, любящую море больше бассейна и наслаждался бы с ней совместными романтичными купаниями. А в нашей жизни я брал себе пиво, чипсы, пляжное полотенце, отправлялся на пляж и в одиночку устраивался с книгой на шезлонге под зонтиком. Каждый час я вставал и шел купаться в море. Вдоволь накупавшись в теплой чистой соленой воде, я возвращался к шезлонгу и добросовестно восстанавливал слой солнцезащитного лосьона, как того требовала инструкция по применению. В итоге соленый привкус моря, смешанный с запахом пота и солнцезащитного лосьона, навсегда отпечатался в моей памяти, как аромат беззаботного солнечного отпуска.
И там на морском берегу, когда я выспавшийся, сытый и абсолютно расслабленный лежал под солнцем, в моем сознании сформировалось четкое визуальное отражение моих мечтаний. То моё ежегодное абстрактное воззвание к новогодней вселенной «Хочу чтобы моя жизнь изменилась к лучшему», теперь трансформировалось в отчетливое желание «Хочу дом на берегу моря и стабильный источник дохода, чтобы никогда больше не работать, а лишь неторопливо наслаждаться жизнью под ярким солнцем».
40.
В сорок лет ты становишься должен всем: жене, детям, родителям, родителям жены, своему начальнику, банку, другому банку, еще одному банку, страховой компании, некоторые должны еще своей любовнице, а особо отчаянные еще и своей собаке – должны выгуливать ее в 7 утра перед работой и в 7 вечера после работы. Собаки у меня к счастью не было, любовницы к несчастью тоже, зато весь остальной список «тех, кому я должен» был в наличии.
Каждый будний день я вставал в 6:20, точнее будильник звенел в 6:20, я нажимал кнопку «отложить» и получал еще пять, а если повторял, то и десять минут сна. Потом все-таки вставал, ставил чайник и шел умываться. Я не помню на какой год – второй, четвертый, пятый или десятый, я наловчился умываться за то время пока чайник закипал. Когда я заканчивал вытирать лицо полотенцем, он как раз начинал свистеть. И так он свистел в одно и то же время, пять дней в неделю, одиннадцать месяцев в году.
