Ну где еще в мире вы найдете такую эмоционально-красочную осень? Где вы еще увидите красно-золотисто-зеленый листопад? С кучей цветных листьев под ногами, которые мы на уроках природоведения собирали в гербарий. В вечно знойном Риме? Навряд ли. В стабильно желто-зелено-голубом Лос-Анджелесе? Тоже нет. Только в Набережных Челнах осень раскрашивает всё в такие невероятные цвета.
Сама по себе осень – очень красочное время года! Это взрослые люди окрашивают её в серый цвет, облачаясь с приходом осени во всё серое, черное или темно-синее, и натягивая на лица депрессивные выражения. То ли дело мы дети, думал я, глядя на своих друзей на детской площадке – мы все были в ярких курточках и шапочках, и все как один в цветных резиновых сапогах, готовые бороздить просторы «мирового океана», стихийно возникшего у третьего подъезда после утреннего ливня. И хотя осень все еще напрягала меня началом учебного года, я все равно любил осень. Русская осень была прекрасна!
Но зиму я любил больше. Русская зима – это же просто чудо какое-то, настоящий подарок для детей! Бедные иностранные дети, живущие где-нибудь в Майами или Барселоне, они же даже не представляют каково это – лепить снеговиков, прыгать в сугроб или просто ловить ртом снежинки в свете уличных фонарей. А чего стоит снежно-ледяная горка? Когда ты катишься с неё на ледянках, сбивая по пути своих храбрых товарищей, взбирающихся наверх, прямо по обледенелому краю. Они валятся на тебя сверху и вы все вместе с криками и визгами, громко хохоча, кучей-малой катитесь вниз, врезаясь внизу в точно такую же кучу других детей, еще не успевших встать на ноги на предательски скользком подножии горки. Разве это не круто?
Ну а русский Новый год? Это же для большинства детей самый любимый и радостный праздник в году. Я вспомнил, как будучи взрослым мечтал жить в Лос-Анджелесе или Риме, а теперь думал: «Ну и как они там новый год отмечают без елки и снега? Это же извращение полное! То ли дело у нас – свежий морозный воздух, припорошенные снегом пышные зеленые елки, светящиеся разноцветные гирлянды кругом и веселое настроение у всех».
Конечно, зимой бывали у нас и морозы до -25 и даже до -30 градусов по Цельсию, когда целыми днями приходилось отсиживаться дома, ибо при температуре ниже 23 градусов по Цельсию занятия в младших классах отменялись. Но даже в такие дни мы норовили выскользнуть на улицу погулять. Мороз нам был не помехой. Что уж говорить про более теплые деньки с комфортными минус 10-12 градусами по Цельсию, когда любая мало-мальски приличная снежная горка становилась эпицентром детской жизни в каждом челнинском дворе.
Вот и сегодня, вдоволь наигравшись во дворе, мы с Димкой зашли в свой подъезд и поднялись на лестничную площадку между вторым и третьим этажами. Время было 18:50, значит через десять минут мы должны быть дома, а нам надо было еще успеть тщательно очистить от снега одежду и обувь.
– Я этого Мишку все равно завтра с горы скину! – клялся Димка, наклонившись вперед и вытряхивая через голову снег из капюшона.
Да, Мишка из второго подъезда был сегодня нашей главной проблемой, которую нам так и не удалось разрешить. Нет, конечно были у нас и другие глобальные проблемы – например, найти красную и белую изоленту, чтобы в два цвета обмотать крюки наших хоккейных клюшек, но Мишка, закрепившейся на вершине горы и за все время ни разу не позволивший нам с Димкой взобраться наверх, был проблемой номер один.
– Надо будет завтра с двух сторон на него нападать – ты спереди, я сзади. Тогда мы его точно скинем! – предрешив судьбу Мишки, мы продолжили приводить в порядок свою амуницию.
Димка стал моим самым лучшим другом после того как Антоха переехал в 37-й комплекс, что было очень далеко от моего дома. И хотя в детстве судьба расщедрилась ко мне и стала посылать мне лучших друзей одного за другим, такого друга, как Димка у меня еще не было, по крайней мере так мне казалось в тот момент. С Димоном мы познакомились вчера вечером на катке, когда на полном ходу врезались друг в друга. Потом сидя на льду узнали, что живем в одном подъезде (его семья переехала на прошлых выходных), а уже сегодня мы бились плечом к плечу в «Царь горы». Правила игры были простые – нужно было взобраться на вершину снежной горки и любой ценой удерживаться там как можно дольше. Соперников можно было скидывать, стаскивать, сталкивать с горы, допустимо было все что угодно, кроме ударов руками и ногами в голову. Удары в туловище были не страшны, так как все мы были защищены толстым слоем зимней одежды.
Спустя два часа ожесточенных сражений на вершине горы, мы уставшие, взмокшие от пота, с порозовевшими щеками и носами, стояли в подъезде и привычно вытрясали снег набившийся во все карманы, отверстия, отвороты и сгибы наших пуховиков и вязанных шапок. Насквозь промокшие варежки висели тут же на горячей батарее. Закончив с пуховиками мы повесили их на батарею поверх варежек и занялись обувью. Чтобы добраться до снега налипшего на мех изнутри, мне пришлось снять ботинки и встать на пол подъезда прямо в вязанных шерстяных носках (а мама потом удивлялась, почему у меня подошва на носках так быстро загрязняется и всё грешила на меховые стельки ботинок). Снег в ботинках уже превратился в лед и мне приходилось буквально соскребать его с меха ногтями, но деваться было некуда – одежду и обувь следовало очистить от снега максимально тщательно, чтобы мама не ругалась. А такое уже было пару раз, когда я приходил домой весь в снегу – с головы до ног.
– Опять с горки кувыркался?! – выговаривала мне мама. – Ни один пуховик, не выдерживает этой горки, про штаны я уж вообще молчу!
Возразить мне было нечего – на коленках и локтях у меня давно красовались заплатки, а капюшон на прошлой неделе уже второй раз за месяц был намертво пришит к воротнику. Поэтому в таких ситуациях я обычно стоял опустив голову, всем своим видом показывая, что признаю свою вину и раскаиваюсь.
Мне совсем не хотелось расстраивать маму и папу. Наоборот, мне хотелось благодарить их за все, что они для меня делали и делают. Мне хотелось показать им как сильно я их люблю. Поэтому маме на день рождения я очень хотел подарить букет цветов и помаду, но у меня не было денег ни на то, ни на другое. И тогда я мечтал, что в мамин день рождения в цветочном магазине будет проходить какая-нибудь безумная акция и мне отдадут цветы просто так, ну или за стих, рассказанный с выражением, а в парфюмерном магазине объявят ликвидацию склада и помаду будут раздавать бесплатно. Но в идеале конечно было бы найти на улице кошелек, набитый деньгами тогда бы я сразу купил маме и цветы и помаду, а папе электробритву (пусть день рождения у него наступал только через полгода). Но чуда не происходило. В итоге на мамин день рождения я просто убирался дома – пылесосил ковры, мыл полы, протирал пыль и наводил порядок в своей комнате, клятвенно обещая самому себе, что на следующий год обязательно начну копить деньги на подарок заранее.
Главная несправедливость нашей жизни заключалась в том, что миллиарды детей по всему миру, желающие отблагодарить своих родителей за всю любовь, заботу и ласку, были лишены такой возможности.
Лично я сожалел о том, что в прошлом во взрослой жизни я нередко злился на родителей и порой вел себя с ними холодно, раздражительно и даже грубо. Я сожалел о том, что уделял им мало внимания и очень редко благодарил их за ту любовь, доброту и заботу, которыми они окружали меня на протяжении всей моей жизни. Точно о том же сожалели и мои друзья, поэтому нередко мы (с моей подачи конечно же) мечтали об обратной жизни, в которой мы могли бы в полной мере отблагодарить своих родителей:
