– Что за Настя? – спросил Андрюха.
– Да, была там одна, по молодости…, – я старался, чтобы это прозвучало как можно небрежнее, чтобы мои друзья не подумали вдруг, что я «сохну» по какой-то девчонке.
– Отголоски прошлого, – с пониманием произнес Павлик.
Мы все четверо замолчали, отдавая дань безвозвратно ушедшей молодости. А потом разговор незаметно свелся к тому «кто кем был в прошлом?». Этакий блиц-опрос о достижениях взрослой жизни.
– Я был космонавтом! – гордо заявил Андрюха.
Мы с Антохой переглянулись, а Павлик подозрительно посмотрел на него и спросил:
– И как была твоя фамилия?
– Такая же как сейчас – Андрей Куликов, – невозмутимо ответил Андрюха. – Мы космонавты не пользуемся псевдонимами.
Мы втроем на несколько секунд замолчали. С одной стороны мы сильно сомневались в правдивости его слов, все-таки космонавты это большая редкость, даже для Набережных Челнов, а с другой стороны мало кто из нас знал имена современных космонавтов. Все человечество знает имя первого в мире космонавта – Юрия Гагарина, все знают имя первой женщины-космонавта – Валентины Терешковой, все знают имя первого космонавта вышедшего в открытый космос – Алексея Леонова, но мало кто может сходу назвать хотя бы одного действующего космонавта. Все-таки космонавты не медийные лица. При таком раскладе, вряд ли кто-то сможет уличить тебя во лжи и быстро доказать это, а значит врать про космонавтов можно без опасений. Поэтому нам оставалось только одобрительно покивать головами и поверить Андрюхе на слово, что мы и сделали.
Антоха заявил, что в прошлом был чемпионом по футболу, но хитро умолчал чемпионом чего: Мира, Европы или России. То, что Антоха в прошлом был профессиональным футболистом, я знал уже давно и спокойно воспринял его признание, а вот Павлик засомневался и начал задавать наводящие вопросы. Вся беда в том, что футболистов-чемпионов люди помнят куда лучше, чем космонавтов и обмануть тут гораздо сложнее. Но Антоха был готов к такому повороту и чтобы развеять все сомнения, просто показал относительно подростковую фотку, на которой он за руку выводит одного из футболистов казанского «Рубина» на матч Лиги Чемпионов. Это было круто! Действительно круто, потому что кому попало такую ответственную миссию не доверят. Я помню как-то смотрел интервью знаменитого футболиста, ему на тот момент оставалось 28 лет, он был на пике своей карьеры и откровенно признался, что мечтает став мальчишкой хотя бы раз принять участие в этой волнительной церемонии открытия матча Лиги чемпионов. По его словам каждый взрослый футболист мечтает об этом, ведь это так благородно – за руку выводить на поле взрослых не уверенных в себе футболистов, которым еще только предстоит пройти долгий путь становления на футбольном поприще.
– А я был банкиром! – сказал Павлик.
– Ты же говорил меценатом? – резко возмутился Андрюха.
– Когда я такое говорил?
– В том году на школьной елке, перед девчонками из нашего класса.
– Ну да, – замялся Павлик, – сначала меценатом, а потом банкиром. У нас банкиров такое часто бывает.
– Быть меценатом это благородно! – завистливо сказал Антоха.
– Пффы, – выдал Андрюха. – Он же не сам так решил, просто судьба такая досталась.
– Да, в нашей жизни судьба определяет всё! – поддержал я его. – А вот если бы мы жили в обратном порядке, то тогда бы меценатство было делом добровольным и действительно очень благородным.
– Что значит жили в обратном порядке? – всё ещё недовольно спросил Андрюха и все трое уставились на меня.
И я пересказал им теорию об обратном порядке жизни, но в сжатом варианте, а не развернуто как я любил делать это раньше.
– Получается, что сейчас мы бы сидели и мечтали о том кто кем хочет стать в будущем? – в карих глазах Андрюхи загорелся бунтарский огонёк.
– Ну да, – подтвердил я.
– И мы могли бы сами выбирать свою судьбу, свою мечту и воплощать все это в жизнь? – мечтательно спросил Павлик.
– Ну да, да! Все зависело бы только от тебя самого!
– Круто! – восторженно выдал Павлик. – Я бы тогда банкиром стал.
Мы все с подозрением посмотрели на него.
– Ты так говоришь, как будто не был банкиром?
Павлик на мгновенье замялся. Андрюха уже собрался ему что-то предъявить, но Павлик опередил его и коварно перевел все внимание на меня.
– А ты кем был? – спросил он меня. – Чего ты достиг в этой жизни?
Я знал, что рано или поздно этот вопрос прозвучит, наступит момент, когда надо будет вскрывать карты и подводить итог своим достижениям. И что я мог им ответить? Что всю жизнь проработал на фабрике «Окна и двери», протирая штаны в офисном кресле пять дней в неделю с 8 до 17? Что по пятницам просиживал вечера в баре с друзьями, а по выходным ездил на дачу к родителям?
Если бы я раньше знал, как это мучительно больно и унизительно признаваться в своей никчемности, то вопреки всему и несмотря ни на что, дописал бы свой сценарий. Решительно отложил бы в сторону все дела: работу, семейно-бытовые хлопоты и даже пятничные посиделки с друзьями – закрылся бы в своей комнате на неделю, месяц или год и написал бы свой судьбоносный сценарий. И в награду получил бы эту чертову статуэтку Оскара! Но я не закрылся, не написал и не получил, и поэтому сейчас должен был как-то выкручиваться.
Надо было дописать, надо! Даже не столько для того, чтобы вот в такие моменты с гордостью показывать эту статуэтку всем, сколько для того, чтобы провести остаток своей жизни спокойно, не мучаясь угрызениями совести за бесцельно прожитые годы.
Самые обременяющие долги в жизни – это долги перед самим собой, потому что оплата по ним неотвратима и рано или поздно ты обязательно спросишь за них сам с себя. И чем ближе будет конец твоей жизни, тем чаще ты будешь спрашивать себя с укором – а действительно ли я сделал все возможное для осуществления своей мечты? (Чаще всего самому себе клятвенно обещают именно исполнение мечты). И какой бы хитроумный ответ ты не придумал в свое оправдание, это все равно будет унизительной, хлесткой пощечиной по твоему самолюбию. Нереализованная заветная мечта – это для человека худшее наказанье из всех возможных, тяжелейший крест, который приходится нести до конца своей жизни. Поэтому мой вам совет – если уж выбрали себе заветную мечту, то расшибитесь в лепешку, но воплотите её в реальность!
Ну а мне сейчас не оставалось ничего другого кроме как врать о своем сценарном прошлом. И тут я понял, как это тяжело – говорить о несбывшихся мечтах, как о сбывшихся. Горькая ложь во сто крат горше горькой правды! Но другого выхода у меня не было.
– Я был сценаристом! – соврал я. Хотя это как посмотреть, ведь учитывая мою попытку написать сценарий (пусть и неудачную) меня вполне можно было назвать сценаристом-любителем.
– Ты писал сценарии для кино? – спросил Андрюха.
