– А вот летом прошлым нам такой сом в сети попался – ажно под несколько пудов! Не рыбина, а цельный зверь морской, не иначе…
Я с улыбкой и вполуха слушаю рыбацкие байки Ждана, краснолицего и пузатого вожака бродников. Сейчас и не скажешь, что этот веселый толстяк настоящий боевой вождь, но Ждан мгновенно преображается в сурового, опытного вояку, когда речь заходит о ратном деле. Однако во время монотонного марша он позволяет себе чуть расслабиться и поговорить о любимом увлечении:
– Так вот, я этого сома на горб взвалил, шаг сделал, другой, и тут он мне по спине хвостом ка-а-ак зарядит! Я кубарем через голову вперед, он назад…
– Воевода!
Запыхавшийся дозорный стрелой вылетел из-за поворота дороги. Тревожный тон воина мгновенно рассеял полудрему, неизбежно накрывающую меня под мерное движение лошади. А Ждан на полуслове оборвал свой рассказ, выпрямившись в седле и требовательно воскликнув:
– Говори!
– Половцы впереди! Полон гонят, обоз с добычей!
– Сколько воинов? – спросил я.
– Головной дозор насчитал под полторы тысячи степняков.
– Так… Конь свежий, не загнал его?
Бродник отрицательно покачал головой, но заметно, что бока и холка его скакуна сильно вспотели. Указав рукой за спину, я приказал:
– Поменяй жеребца на заводного из наших и скачи к князю, упреди, что враг показался!
Воин бодро кивнул и отправился выполнять мое поручение. Я обратился к Ждану:
– Полторы тысячи, говорит. Вот что, друг мой, пришла пора нам воздать половцам за бесчинства!
В глазах вождя бродников зажглось мрачное торжество.
Я решил действовать наверняка и не дожидаться, пока обоз с полонянами приблизится к нам, – слишком велика вероятность, что половцы могут их просто посечь, почувствовав, что проигрывают. Так что аланов я спрятал за поворотом дороги, разместив их на опушке, полторы сотни бродников Ждана спешил, отправив вперед, лесом, а сотню всадников головных разъездов (остальные идут по флангам войска боковыми дозорами) бросил вперед, привлечь внимание врага. Теперь же нам осталось только ждать…
Прошло примерно минут сорок с того момента, как легкие конники ускакали вперед. Скоро здесь появятся уже воины большого полка! Как бы не спугнули куманов!
Не успел я об этом подумать, как раздался приближающийся топот лошадей и из-за поворота выскочили бродники, отчаянно подгоняющие скакунов. Несколько седел пустуют – кони просто бегут со своими, еще где-то десяток седоков я недосчитался вместе с лошадьми. На мгновение сердце болезненно сжалось – вновь потери…
Однако уже нарастает визг преследователей, отчаянно, яростно вопящих и медленно, но верно настигающих горстку русов, пытавшихся отбить полон. Но силы их были слишком малы, да и откуда этим силам взяться, если за спиной кочевники не оставили ни единой целой крепости? Вот, набралась жалкая сотня мстителей, но лучше настигнуть их сейчас, чем позволить уйти, а после вновь ожидать удар в спину…
Через изгиб дороги кочевники проскочили на полном скаку, плотной колонной. Артар было дернулся вперед, собираясь бросить людей в атаку, однако я упредил его жестом руки – еще рано. Половцы нас пока не заметили, так пусть в ловушку втянется как можно больше врагов!
Но вот, когда, увлекшись погоней, поворот дороги миновало уже под полторы сотни всадников, голова колонны начала замедляться, раздались первые испуганные и упреждающие вопли куманов. Склонив свое копье, я поддал пятками бока скакуна, посылая его вперед и одновременно громко воскликнув:
– Бе-э-эй!!!
И тут же за спиной мощно грянуло сотнями глоток:
– МАР-Р-Р-РГА-А-А!!!
Этот древний сарматский боевой клич переводится как «убивай»…
Пространства для разгона у нас в самый раз, от края выгнутой дугой опушки до дороги метров шестьдесят. Учитывая, что за спиной стоит еще два ряда всадников, реальное расстояние до половцев сокращается до пятидесяти – вполне достаточно, чтобы крепкий жеребец разогнался для тарана! Куманы, заметив опасность, вовсе смешались – одни разворачивают коней и сталкиваются с теми, кто все еще продолжает преследование, вылетая из-за поворота, другие разворачиваются навстречу нам, склонив копья, третьи жмутся у них за спиной, натягивая луки… Но остановить нас стрелами им не удалось – ударный кулак аланов закован в прочную пластинчатую броню вместе с лошадьми, всадники прикрыты широкими круглыми щитами. Стрелы застревают в них, не нанеся серьезных повреждений.
Дважды я ощутил чувствительные удары в свой ростовой, каплевидный щит – но продолжил движение, с каждой секундой стремительно сближаясь с выскочившим навстречу половцем. В глазах его плещется страх – каким-то чудом я разглядел их, отметив про себя серый цвет зрачков. Да и неудивительно – мой противник из брони имеет лишь шлем и серый халат, прикрыт небольшим круглым щитом, а конь его и вовсе без защиты. Между тем я закован в кольчугу и ламеллярный панцирь, голову прикрывает шлем со стальной личиной и бармицей, защищающей шею сзади… Вот только в отличие от меня противник всю жизнь провел в седле, и скакун слушается его так, будто они с половцем единое целое.
Мы скачем навстречу друг другу с дикой скоростью, нацелив копья в грудь противника, но буквально перед самым столкновением куман умудряется сместиться влево, уйти от моего удара! И одновременно с этим он с легкостью меняет направление атаки, склонив копье в сторону и нацелив его острие мне в голову, прямо в глаз!
Удар!!!
Все, что я успел сделать, это рывком поднять щит и сбить вверх вражескую сталь. Но скорость сближения была столь велика, что даже вскользь пропущенный тычок копья по шлему отозвался сумасшедшей болью и отбросил голову назад. Соответственно я выгнулся, спиной заваливаясь на конский круп, ступни тут же покинули стремена… А в следующий миг мать сыра земля весьма жестко приняла меня в свои объятия, так что на несколько секунд перехватило дыхание. Все это время я с ужасом ожидал, что конские копыта пройдутся по животу, давя внутренности.
Страх придал сил: перевернувшись на бок, вскоре мне удалось подняться на четвереньки, а позже я и вовсе выпрямился, с трудом пропихивая воздух в легкие и дико кашляя. Волосы пошевелил легкий ветерок, и только тут я осознал, что удар сбросил с головы шлем. Копье и щит были выпущены из рук при падении вполне сознательно…
Лихорадочно обернувшись, я со страхом ожидаю увидеть, как ссадивший меня половец неспешно приближается, широко, издевательски улыбаясь, но глаза мои нашли лишь труп в знакомом сером халате, насквозь пробитый ясским копьем и теперь валяющийся на земле. В отличие от меня, сдуру полезшего в кавалерийскую атаку, аланы знают в ней толк, и их удар опрокинул колонну кочевников. Опытные всадники, они направили коней мимо меня, сумев не раздавить мою бренную тушку.
И как же я им за это благодарен!
Между тем схватка продолжалась: ясы прижали куманов к лесу, остервенело вырубая степняков. Центр и хвост вражеской колонны подались назад, но в тылу их Ждан и его бродники должны были уже завалить несколько деревьев, перегородив половцам путь к отступлению, и встретить спешившихся кочевников мечами и топорами.
