Кстати, в этой истории японцы на наших минах у Порт-Артура тоже потеряли два броненосца в начале войны, так что против нас их осталось четыре плюс несколько броненосных крейсеров. Кажется, два, тут нужно подсчитать.
В общем, мы ушли и два дня действительно лежали в дрейфе. Началась непогода, высокие волны и ливень, но все прошло через час, и когда море успокоилось, корабли и суда снова легли в дрейф.
Пользуясь возможностью, пополнил на броненосце запасы угля, снарядов, продовольствия. Команды «Асама» и «Ниссин» были укомплектованы, на обоих теперь примерно по семь сотен человек, плюс по двенадцать-тринадцать офицеров, их действительно не хватало, шли тренировки, осваивались корабли, но пока их сложно назвать боеготовыми.
По окончании вторых суток вернулся миноносец Коршунова. Он доложил, что мины поставил, воспользовался непогодой, подошел прямо к берегу, ко входу в бухту, и там поставил с нужным заглублением. Также он привез призовую партию с американского грузового корабля, который я отправил в Циндао: команда все сделала, квитанцию о получении денег из российского консульства мне передали. Еще передали записку за императорской подписью – в ней было лишь легкое пожелание продолжать наши действия, мол, они вызвали довольно большую реакцию у мирового сообщества. Ну и поздравление с удачным абордажем «Читосэ».
Поздравлял император не только меня, но и всех участников, так что, выстроив команду, я лично зачитал послание – они это заслужили. Императора любили, раздались крики «ура». Копии письма я отправил на другие корабли и суда, чтобы зачитали команде и раненым на госпитальном судне, так что все были в изрядно приподнятом настроении. А мы на десяти узлах двигались к восточному побережью Японии.
Штурманы выгадывали время так, чтобы появиться у побережья как раз на рассвете, когда солнышко покажется на горизонте. А вечером прошлого дня радисты передали вице-адмиралу Иессену, командующему Тихоокеанской эскадрой, такое послание:
Вице-адмиралу Иессену, командующему Тихоокеанской эскадрой русского Императорского флота,
от командира рейдовой группы русского флота капитана первого ранга Алексеева
Уведомляю вас, что после нескольких морских сражений были отправлены на дно: броненосец «Чин-Иен», броненосный крейсер «Якумо», бронепалубные крейсера «Такасаго» и «Сума». Взяты на абордаж и введены в строй моей рейдовой группы бывшие японские броненосные крейсера «Асама» и «Ниссин», бронепалубный крейсер «Читосэ». Все трофейные корабли получены без повреждений, за счет освобожденных пленных русских моряков сформированы команды. Имея группу в составе броненосца, двух броненосных крейсеров, двух бронепалубных крейсеров и двух миноносцев, решил атаковать блокирующую эскадру адмирала Того с тыла. Прошу поддержать и вывести из порта эскадру, зажав противника с двух сторон. О времени атаки сообщу чуть позже.
Передавалось все открытым текстом, из Владивостока подтвердили получение, поздравив с победами. Естественно, я туда не собирался, это все для японцев, чтобы те поверили, запаниковали и спешно стянули в те воды все наличные силы, это если они решат дать генеральный бой. А шли мы к Сасебо, главной базе японского военного флота. За прошлый день мои бронепалубники с миноносцами побегали вокруг и смогли отловить три судна. К сожалению, местные воды опустели, им досталось всего три приза. Два японца, грузовые суда, везли рис и всякую живность: кур, свиней, бычков и коз. Рис и животных распределили по кораблям, поели свежатины. Третьим был очередной американец. Тоже шел в Японию с грузом пороха. Сдался сразу, как только опознал, кто к нему подходит. Случайного попадания капитан жутко боялся. Я подумывал вывести американца в Сасебо и подорвать его там, но, прикинув все расклады, понял, что не получится. Слишком много разных случайностей. Затоплю его на фарватере, как и два других приза, чтобы заблокировать выход. Это сделают добровольцы, они уже готовятся. Мой план был мной расписан по минутам, и командиры кораблей знали, что им делать. Подходим, расстреливаем береговые укрепления, сторожевое судно, топим транспорты, после этого уходим и начинаем работать по побережью, двигаясь в сторону Токио.
Я послушал эфир с переговорами японцев: они действительно все силы стягивали в Японское море. Значит, моя обманка с ложным сообщением сработала как нужно. Без бронепалубных крейсеров и миноносцев – они продолжат охоту на местных водах – мы отправимся вдоль побережья, обстреливая города. Не жилые кварталы, а порты, укрепления и суда. Рыболовные тоже. То есть просто будем громить инфраструктуру. Пусть нас боятся! Транспорты пойдут с нами.
Все было сыграно как по нотам. Штурмана высчитали время так, что к Сасебо мы вышли еще в сумерках, и пока мы вели огонь по укреплениям и по двум сторожевым судам (одно вскоре взорвалось, погреба сдетонировали), сбивали оборону на берегу, три судна прорвались к устью, и там добровольцы поставили их на якоря в ряд и затопили. О порохе и случайном попадании я помнил, но трюм был полузатоплен, порох промок, не представляя опасности. Своих людей я берег.
За каждым призом тянулось по шлюпке, на них и возвращались. Закончив обстрел – об этом радист дал телеграмму во Владивосток, чтобы напрасно не ждали, – мы дали последний залп наугад через холм по порту и гавани Сасебо и разделились. «Аврора» с «Читосэ» убежали, охотиться, ну а мы двинули работать по побережью Японии. В полдень нас нагнал легкий японский крейсер, встал поодаль и сопровождал, но не сближался. И вот в час дня, мы как раз закончили обед в кают-компании, прибежал телеграфист из радиорубки с сообщением.
– Товарищ капитан, сообщение от командующего Тихоокеанской эскадры. Просьба прекратить боевые действия, японцы запросили перемирия.
– Мичман, передайте в эфир: рад, что у японских офицеров есть смекалка, только я в подобное верить не собираюсь. Отправьте от моего имени.
– Есть, – козырнул лейтенант и убежал.
– Товарищ капитан, думаете, дезинформация? – спросил старший артиллерийский офицер.
– Думаю, нет, раз сообщение за личной подписью командующего эскадрой, но заставить японцев поволноваться стоит. Может, ускорят переговоры? Мы подходим к Токийскому проливу. Думаю, это заставит их понервничать.
Повторная телеграмма от Иессена пришла, когда мы уже легли в дрейф и лениво начали пристрелку главным калибром: на холме, где были укрепления, взметались огромные султаны земли. На том укреплении, что захватили наши гвардейцы в прошлый раз, особых разрывов не было, перед уходом там все было взорвано. Подтвердив в штаб эскадры, что принял сообщение и прекращаю вести боевые действия, я получил приказ выдвигаться во Владивосток.
За три дня мы до него добрались и входили в гавань под холостые выстрелы орудий, что отсчитывали количество утопленных судов и кораблей противника. Нас встречал салют с кораблей Тихоокеанской эскадры, на палубах строем стояли моряки в парадной форме. Японцев за время пути мы так и не видели, только дымы на горизонте.
На три дня я задержался во Владивостоке. Все эти три дня нас чествовали, но передать Иессену рапорты по нашим боевым действиям я успел, включая квитанцию за продажу судна с грузом в германском Циндао, а также получил подпись на прошении об отставке. От императора приходили поздравления с победой русского оружия. Он объявил мне свою личную благодарность. Я встречался с ребятами с «Паллады», мы хорошо отметили встречу, я всех поблагодарил за службу.
