А всего через два года в Англии вспыхнула самая натуральная русофобия, вызванная в первую очередь событиями 1813 г. Когда после сокрушительного поражения, нанесенного персам генералом Котляревским, те как-то перестали полагаться на английское золото, английские пушки и английских военных советников, с истинно восточным практицизмом видя, что толку от этого по большому счету мало. «И соседи присмирели, воевать уже не смели». Запросили мира. По Гулистанскому мирному договору того же года к России отошло почти все нынешнее Закавказье за исключением Эривани (куда входила тогда часть нынешней Армении и Нахичевани (впрочем, как мы увидим вскоре, им недолго предстояло оставаться персидскими владениями). Да, а что же Англия? А она поступила, как давно привыкла: помогая союзникам лишь деньгами и малым количеством штыков, получила, пожалуй, максимальные выгоды. Во времена многолетней войны с Наполеоном английские войска активным образом действовали разве что в Испании, где у них имелись свои интересы. Командовал, кстати, кроваво отметившийся в Индии Уэсли, теперь уже герцог Веллингтон. (Между прочим, большой гуманист: всем и каждому твердил, что дисциплина в британской армии рухнет и погибнет, если наказание плеткой-девятихвосткой будет ограничено «всего семьюдесятью пятью ударами».
В Битве народов под Лейпцигом, окончательно и сломавшей хребет Наполеону, англичане не участвовали. Правда, отметились под Ватерлоо, но тогда Наполеона практически добивали. Приобретения Англии на Венском конгрессе были ничтожно малыми по площади по сравнению с тем, что получили другие. Но это были Мальта и Ионические острова, где Британия тут же принялась обустраивать крупные морские базы. Тот, кто владел Мальтой, контролировал Западное Средиземноморье. Тот, кто владел Ионическими островами, контролировал морские пути в Турцию, на Ближний и Средний Восток (не зря именно на Ионических островах при Екатерине базировалась русская эскадра, немало навредившая туркам. Если прибавить к этому еще и Гибралтар (всего-то квадратная миля, но ключ к одноименному проливу), Средиземноморье превращалось в Британское озеро (ну а чуть погодя англичане захватили и порт, позволявший им контролировать Персидский залив).
Гулистанский мир стал для британцев, без преувеличений, ударом ниже пояса, поскольку теперь русская граница на двести пятьдесят миль приблизилась к Афганистану, без кавычек, ключу к Индии. Охвативший англичан панический ужас прорвался и на страницы газет, и в выступления парламентариев. Ну а уже в 1817 г. в Англии развернулась оголтелая антирусская кампания – теперь Россия в качестве союзника была не нужна, а вот стратегическим противником явно становилась. Повод отыскали быстро: в прошлом столетии вступались за «бедную обиженную» Турцию, у которой русские злодеи самым бесцеремонным образом «отобрали» крепость Очаков. Теперь со всем пылом и энтузиазмом защищали «бедную Польшу», якобы стенавшую под гнетом «русского медведя».
Угодно знать, как поляки «стенали» до 1831 г.? У них была своя конституция, какой в остальной Российской империи так и не имелось до ее краха. У поляков была собственная армия, автономная от русской, обмундированная на свой лад и подчинявшаяся исключительно польским генералам (и генералы, и офицеры, и солдаты этой армии в свое время воевали против России в составе Польского легиона Наполеона, но на это было высочайше повелено закрыть глаза). Наконец, русские деньги на территории царства Польского (как назывался этот оазис всех и всяческих вольностей) не ходили – полякам сохранили их прежнюю денежную систему со злотыми и грошами. Как вам такое угнетение?
Англичане не могли обо всем этом не знать. Но заняли твердую позицию: поляки стенают под русским гнетом, и точка! Нам с нашего острова виднее!
В том же 1817 г. редактор не самой последней газеты в Англии «Манчестер таймс» вещал на публике: «Мы всегда боролись за те же принципы свободы… Если бы не разделы Польши, если бы этот народ остался свободным, мы никогда бы не увидели варварские орды русских, опустошающих Европу, калмыков и казаков северного деспота, расположившихся на улицах и в парках Парижа. Каждый английский моряк готов принести свободу и помощь несчастным полякам. Через месяц наш флот потопит все русские суда во всех морях земного шара!»
Как видим, цинизм потрясающий. Со дня последнего поражения Наполеона минуло всего два года, и достопочтенному джентльмену полагалось бы знать, что «варварские орды русских» (ничуть не опустошавшие Европу) появились там не по собственному хотению пограбить, а исполняя союзнические обязательства по отношению к Англии. По той же самой причине «калмыки и казаки» (составлявшие лишь малую часть русской армии), обосновались на парижских бульварах…
Мечты мистера редактора о потоплении русского флота сбылись только через несколько десятков лет, но об этом будет отдельная глава.
Еще раньше, вернувшись из России после изгнания Наполеона, к русофобской кампании подключился наш старый знакомый сэр Роберт Вильсон, оставлявший разведку и возмечтавший о политической карьере. В печатных брошюрах он всячески чернил и Кутузова, и всю Отечественную войну, обвиняя русских в варварстве, убийстве пленных (вообще нельзя исключать, что подобные единичные случаи были, как на всех войнах). Однако «Джеймс Бонд XIX века» пошел дальше – на полном серьезе писал, что казаки вдобавок… рубили на куски несчастных французских пленных, жарили их мясо на кострах и с удовольствием уплетали под водочку. Кто-то может не поверить, но именно это Вильсон и писал. Разгневанный Александр, когда до него эти пасквили дошли, лишил Вильсона русского дворянского титула – все, что он мог сделать, но сэру Роберту это наверняка было как с гуся вода.
А в 1817 г. в Англии вышла книга «Описание военной и политической мощи России». Автор скромно не указал на обложке свою фамилию, но очень уж многие ее знали и так – сэр Роберт Вильсон. Всячески пугая англичан страшилками вроде «Россия использовала в своих целях события, от которых страдала Европа, взяв в свои руки скипетр мирового господства», Вильсон в своей книге вытащил на свет (да еще снабдил подробными картами) старую-престарую фальшивку под названием «Завещание Петра Великого». В которой Петр якобы завещал своим преемникам методично и старательно завоевать всю Европу, а там и двинуться на юг, за тем самым «скипетром мирового господства». Фальшивку эту сочинил больше полусотни лет назад один из самых знаменитых авантюристов XVIII в. француз шевалье де Бон, тот самый, что выступал то в мужской одежде, то в женском платье в облике «мадемуазель Луизы де Бон (этому колоритнейшему прохвосту посвящен увлекательный роман В. Пикуля «Пером и шпагой»). Побывав пару раз в России в царствование Елизаветы Петровны, он и припер домой этот «документ», якобы похищенный им с неимоверным риском для жизни из самых тайных русских архивов, охранявшихся отборными гвардейцами и дрессированными медведями. Причем этот Мюнхгаузен от шпионажа мало заботился порой о правдоподобии: ну кто поверит, что Петр в своем завещании (которого он так и не написал) будет именовать двинувшиеся на захват мирового господства русские войска «несметными азиатскими ордами»? И таких ляпов в труде де Бона немало…
Кавалер-девица старался зря. Никакого награждения ему не вышло. «Завещание» спровадили в архивы – то ли посчитали явным вымыслом, то ли учли текущий момент: отношения Франции и России были тогда не такими скверными, чтобы портить их публикацией подобных «документов». В самом конце XVIII в. шум вокруг «Завещания» пытались поднять два польских эмигранта, но политический момент опять оказался неподходящим.
