- Думаешь?
- Угу. Тем более что мы уже на полдороги к Нью-Йорку…
- И то так. А до Фриско рукой подать…
- Устроим ей сюрприз? – вскинула я брови. – А Новый год уже дома встретим. С Адой Яковлевной. А может, и Соньку убедим дела бросить. Ну, что скажешь?
- Можно… Если все будет хорошо.
- Будет! – уверенно кивнула я. В ответ Ян смерил меня долгим взглядом, после чего сказал:
- Да. Будет… - и поцеловал.
Когда доктор с улыбкой нам подтвердил, что рак отступил, я нисколько не удивилась. Повернулась к посеревшему Яну и улыбнулась, мол, ну я же говорила! А он… он попытался вернуть мне улыбку, но в тот момент она больше напоминала оскал. Слишком большим оказалось его облегчение. Слишком волнительным. Слишком сбивающим с ног. Я думала, он и до машины не сможет дойти. Чтобы помочь, поднырнула ему под руку. Когда-то он сказал, что не позволит мне с собою носиться. Но все же… один единственный раз… позволил.
Мы забрались в салон. Я коснулась лбом его плеча, а руку по привычке положила на грудь. А она… она вибрировала. Будто там, внутри, что-то рушилось… осыпалось. Его контроли.
Мы вернулись в номер, не сговариваясь, разделись и, устроившись на постели, долго-долго смотрели друг другу в глаза. А потом так же долго, мучительно долго… любили друг друга. А наши страхи уносила бьющая в окно метель.
В Америку мы летели в приподнятом настроении и… на изрядном подпитии. Шампанское было вкусным, компания – обалденной, а поводов для радости – хоть отбавляй. К тому же мне нравилось слизывать вино с губ мужа. Оно казалось каким-то особенно вкусным. На высоте десять тысяч метров над уровнем моря.
- А ты знаешь, что ты теперь принадлежишь к клубу десятитысячников?
Меня одолевала дремота, но я понимала, что нет никакого смысла ложиться спать – мы уже подлетали.
- Это еще что за клуб такой? – зевнула я.
- Клуб тех, кому посчастливилось заняться сексом в самолете.
Я замерла. Открыла один глаз. Перевернулась на живот и уставилась на мужа.
- Я… принадлежу? А ты, значит, уже в нем был?
- Нет.
- Врешь!
- Да нет, же, Лилька. А ты меня ревнуешь, что ли?
Ну, вот и чего этот гад лыбился? Вот ведь никогда его не ревновала, а теперь право имею! Он сам мне его дал.
- Ревную! Сильно… - добавила, шмыгнув носом. А он перевернул меня как-то так ловко на спину. Навис сверху, коснулся губами губ и прошептал:
- А вот ревнуй! Нравится мне это жутко…
- Так, может, мне тогда тебе… поводов подкинуть? – состроила я ангельское личико.
- Убью, – жестко ответил он.
- А тебе, значит, можно?
- И мне нельзя. Глупости это все. Вставай, давай. Одевайся. Я решил зависнуть на сутки в Нью-Йорке.
- Зачем?
- Буду тебя баловать, – скосил взгляд и улыбнулся. – Я тут подумал, что со всеми этими хлопотами, за все время ничего тебе даже толком не подарил.
- И что это означает?
- Что у тебя полный карт-бланш.
- Мы пойдем по магазинам? – скривилась я.
- По самым лучшим магазинам, в самом магазинном городе мира.
И это был совсем другой Нью-Йорк. Совсем другие ощущения. В прошлый наш визит я была так сильно взволнована, что все как в тумане было. А тут… Новый год, воздух, пропитанный ощущением праздника и надвигающегося чуда. Мы действительно спустили кучу денег. На меня, и на него… Выбрали подарки для Соньки и Ады Яковлевны. И прямо так, с кучей пакетов дошли до Рокфеллер-центра, где была установлена главная Рождественская елка. А уже утром снова выдвинулись в дорогу.
В Сан-Франциско было гораздо теплей. Я вертела головой, словно не видела этот город вечность. Прошлое Рождество мы с Сонькой провели на какой-то глупой студенческой вечеринке, а это… это я готовилась встретить с самым лучшим мужчиной на планете. Моим мужем.
- Джек, остановись!
- Что ты задумал?
- Дойдем до дому пешком. Раз уж решили делать сюрприз.
Я кивнула, млея от него, такого… беззаботного и веселого. Держась за руки, мы прокрались вверх по подъездной дорожке, постучали в окно и, хихикая, как дети, стали поджидать, когда Сонька откроет. А когда это случилось… Смех замер у нас на губах.
- Какого, мать его, черта?
- Да ты беременна!
Эпилог
Ян
Совещание затягивалось. Солнечные зайчики, отбрасываемые циферблатом моих часов, нетерпеливо проходились туда-сюда по двери кабинета, будто умоляя выпустить их наружу. И я их, в общем-то, понимал. Там, у бассейна, было гораздо веселее.
- … и потому, что нам пришлось пересмотреть план бурения, все и затянулось, - оправдывался один из моих замов.
- Леш, ну, а ты что скажешь? – поинтересовался я, желая поскорее покончить с этим всем безобразием и вернуться к семье.
- Ну, затянулось немного. И что? Зато у нас окупаемость проекта поднялась на триста процентов. На триста! Эта программа, Ян Львович, просто взрыв мозга какой-то.
- Я передам жене твои слова. Ей будет приятно.
Колосов отчего-то смутился. Забормотал что-то невнятное, вытирая лысину платочком. Не знаю, почему взрослые мужики так терялись, когда речь заходила о Лиле. Но было забавно наблюдать, как их яйца скукоживаются перед силой ее интеллекта и мысли.
Я встал из-за стола, наплевав на то, как выгляжу в шортах, надетых под классическую рубашку, и отошел к окну.
- Вы продолжайте, господа. Я вас внимательно слушаю…
За окном, с моей… внучкой! резвилась Лиля. Катала ее на круге туда-сюда, что-то приговаривала, от чего та хохотала взахлеб. Соня в веселье не участвовала. Пользуясь случаем, она отсыпалась в шезлонге после бессонной ночи, которую ей накануне устроила дочь. Пока я на них пялился, Лиля подхватила Этель на руки и, осторожно ступая, вышла из бассейна. Укутала малышку в полотенце и, думая, что никто их не видит, в благоговении прижалась губами к ее макушке. А потом отстранила от себя и посмотрела на неё с такой неприкрытой тоской, что у меня все внутри оборвалось. И ведь я понимал, что однажды Лиля захочет ребенка, но никогда не думал, что это случится так скоро. Может быть, если бы Сонька не родила, у меня бы было больше времени, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Но теперь, похоже, все усложнилось. Лиля стала примерять образ матери на себя, и… это пугало меня. До рези в желудке пугало осознанием того, что мне придется решать этот вопрос так скоро.
- Все-все, народ, я вас понял. На сегодня расходимся.
Свернув конференцию, я привычным движением опустил крышку ноутбука и устало растер лицо. А потом таки снял осточертевшую рубашку и вышел к бассейну.
