- В добром здравии. Сегодня даже в город выезжала. Вместе с Соней.
Еще бы не в добром. Моя мать нас всех переживет. В добром здравии и очередном костюмчике от кутюр, вестимо. Надо бы как-нибудь вернуться пораньше и поболтать. А то ведь уже и забыл, когда мы в последний раз мы с ней говорили. Неспешно. О каких-нибудь глупостях. Или о музыке, например. Любовь к джазу – это во мне от матери.
Обычно спорт здорово прочищал мозги. А в этот раз я мог думать лишь о том, чтобы добить время тренировки и не сдохнуть. Устал… Очень устал. Едва до кровати доплелся. А утром… проспал! Вот так впервые меня подвели биологические часы, вмонтированные в подкорку.
Собирался впопыхах. Не понравилось… Спустился в кухню, чтобы на дорожку хоть чашку кофе выпить, а там никого. Лишь экономка хлопочет, разбирая посуду.
- Доброе утро. Чашку кофе, и все…
- Одну минуту, Ян Львович… - тут же принялась выполнять поручение Зоя Степановна.
- Мать, что, еще не спускалась?
- О, нет! Ада Яковлевна в сопровождении Софии уже уехали по делам.
Я сверился с часами. Вздернул брови. Интересно, что за дела у них в такую рань? Додумать мысль не успел, потому что зазвонил телефон. И я залип на разговоре с одним из своих помощников. О конверте вспомнил в последний момент. Вернулся. Раз уж через Соньку его не удалось передать, придется послать курьера. Негоже это, что Лиля без денег совсем осталась. Отдать – и забыть. Все просто.
Дела закрутили. Офис, встречи, бесконечные переговоры, совещания и рутина. Я все чаще ловил себя на мысли, что мне это все не интересно. Денег я заработал столько, что хватило бы на тысячи жизней. Конкурентов тоже обошел, переиграл… Вписал свое имя жирным в давно утверждённый сценарий глобального распределения прибыли и ресурсов. И в какой-то момент утратил к этому всему азарт. Надоело лишь брать… Я понимал, что, отдавая, получу на выходе что-то намного более значимое. В моей голове уже давно сформировалась мысль, что я предпочел бы работать на большую победу в будущем, а не на кэш сейчас.
О том, что так никому и не поручил отвезти Лиле конверт, вспомнил ближе к обеду. Не то, что я не понимал, почему так. Скорее мне это просто не нравилось. Оно со вчерашнего дня внутри зудело. То, что я оставил ее там… И ведь по уму поступил я правильно. А вот ведь, как интересно получалось…
- Юр, будьте готовы ехать на Лесную через пять минут, - распорядился я, задумчиво растерев бровь.
У подъезда Лили как раз цвели лилии. Кажется, их называли тигровыми, но я не был уверен точно. В любом случае, глядя на эти цветы – ярко рыжие, в темно-коричневую точечку, не возникало вопросов, почему Лилю назвали в их честь. Ее волосы в детстве были почти такими же вызывающе-яркими, а веснушки на носу – один в один россыпь точек на лепестках. Поймав себя на этой мысли, я усмехнулся. Нет, все же старею. Вон, в какую дикую сентиментальщину понесло…
- Это здесь, Ян Львович.
Я осмотрел вполне добротную дверь и несколько раз нажал на кнопку звонка. Открывать мне не торопились. И ко мне вдруг пришла запоздалая мысль, что Лили вообще могло не оказаться дома, а я к ней перся через весь город, но потом, когда я уже хотел уходить, дверь открылась.
Лиля выглядела удивленной и разгоряченной. В руках она держала странного вида скребок.
- Эм… Здравствуйте, – девчонка переступила на длинных ногах и неуверенно переспросила: - Что-то случилось?
- Да что ты человека в проходе держишь? Впусти в дом, а там уж выясняй!
Скрипучий голос матери я распознал безошибочно. Несмотря на жужжащий инструмент и шум включенного пылесоса. А эта здесь какого черта забыла?! – изумился я.
- Юр, ты в машине меня подожди, ага? – распорядился, а потом обратился к Лиле: - Вспомнил, что забыл отдать тебе деньги.
- Деньги? – моргнула та, а мать улыбнулась и как-то так… с намеком на меня посмотрела. Нет, я знал, что она в курсе того, что у нас с Лилей было, но ей хватило ума держать при себе свои мысли на этот счет. Отношение матери к произошедшему выражалось лишь во взглядах, которые она на меня бросала еще очень долго, даже после того, как Лиля уехала. И меня это напрягало, не скрою. Но, с другой стороны, если бы она не сунула свой длинный нос в то, что ее не касалось, я бы никогда не узнал правды. И никогда не понял бы, что Лиля… просто побоялась сказать мне «нет». У меня чуть череп не взорвался, когда я это понял, услышав обрывки их разговора с матерью в кухне. Эта глупая девочка думала, что просто не может сказать мне «нет»…
Помню, как я, тихо ступая, чтобы себя не выдать, вернулся к себе. Как лег в кровать, запрокинул руки за голову и, слепо уставившись в потолок, крепко задумался… О том, что натворил. О том, почему не заметил ее сомнений. И, конечно, о том, как теперь быть. Нам всем.
Если наш первый раз можно было списать на порыв, то второй… о, во второй раз я шел к ней в спальню, вполне отдавая отчет и себе, и тому, что делаю. Мне ее хотелось. Конкретно… её. Не какую-то абстрактную фигуру, которая стала причиной моего удовольствия. В своих мечтах я представлял вполне конкретную женщину, у которой были стройные длинные ноги, идеальные розовые соски, венчающие маленькую крепкую грудь, и веснушки, которые можно было рассмотреть в самых неожиданных, в самых сладких местечках. Теперь мне не просто хотелось ее утешить. Я хотел сделать ей хорошо... Потому как изначально… я знаю, хорошо ей не было. Да и быть не могло. Первый раз-то у девчонки, а я парень во всех смыслах немаленький. В общем, как-то неожиданно меня захватила эта девочка. И стало так важно, чтобы именно я стал для неё проводником в мир большого секса и удовольствия. А еще мне дико, болезненно остро хотелось изучить каждый миллиметр ее тела. Никуда не торопясь, выведать все его секреты. Подсадить её на удовольствие. И на себя… подсадить. Чтобы она кроме меня никого не видела и не слышала. Чтобы даже мысли не возникло, что она в принципе может существовать вне меня. Вот такой был я эгоистичный мудак.
- Арендная плата. Я, кажется, говорил тебе, что квартиру сдавали… - пояснил сухо, понимая, что пауза неприлично затягивается.
- Да мы уж видим, какие тут были квартиранты.
- Бабуля права! Твои люди, что, вообще не проверяли, кто здесь живет? – вышла в коридор Сонька.
- Они и не должны были ничего проверять, - вступилась за меня Лиля. - Ян Львович вообще мог ничего не делать! Спасибо вам большое.
Ага. Снова спасибо! За что она, мать его, меня благодарит?! Еще и стоит… розовая вся. То ли от смущения, то ли от работы раскраснелась. От этого веснушки на ее коже казались особенно яркими. И я вдруг отчетливо понял, что помню, кажется, каждую… Хотя ни разу за все эти годы не позволял себе этих воспоминаний и, по всем законам жанра, уже должен был забыть.
Ударяя мне в спину, вновь открылась дверь. Я отошел, пропуская внутрь незнакомую дородную женщину.
- Ох, а чего это вы под дверью собрались? Я думала, покормлю оголодавших работяг, а они стоят тут… бездельничают.
