Глава одиннадцатая
Эпоха Цин (1644–1911)
Империя Цин была последней империей на китайской земле. В народе говорят: «Чем темнее ночь, тем красочнее восход солнца». Эпоху Цин можно без преувеличения сравнивать с темной ночью, потому что маньчжуры угнетали китайский народ также, как и монголы.
Восемь знамен
Когда основатель маньчжурского государства Нурхаци в конце XVI века превращал маньчжурских воинов в регулярную армию, он создал следующий порядок. Подразделение из 300 воинов называлось «ниру», пять ниру составляли чалэ, пять чалэ составляли гуза, а два гуза составляли корпус или «знамя». Сначала у маньчжуров было четыре «знамени», каждому из которых был присвоен свой цвет – желтый, красный, белый и синий. Знаменное деление одновременно было и военным, и гражданским, поскольку ниру была также и административной единицей. В 1615 году было созданы еще 4 «знамени», которые получили знамена тех же цветов, что и прежде, но с каймой по краям. С тех пор маньчжурское войско называлось «восьмизнаменным». Восемь знамен составляли военную элиту империи Цинь. Сюда брали на службу только манчжуров. С 1622 года начали создаваться монгольские «знамена», а с 1631 года – китайские. Со временем их число было доведено до восьми.
Империя Цин в период расцвета
Маньчжуры относились к китайцам плохо. Они стремились изжить все китайское, кроме системы управления государством (поскольку своей системы у них не было) и сломить дух китайского народа, но они были хорошими хозяевами и потому в начале своего правления предприняли все те меры, которые традиционно предпринимали основатели новых династий, восстанавливающие разоренную страну.
В начале XVIII века подушный и поземельный налоги были соединены в один поземельный, который исчислялся в серебре, но в основном взимался зерном и ремесленной продукцией. В 1713 году ставка поземельного налога была объявлена неизменной. Разумеется, наряду с поземельным налогом существовали и другие (например – на чай, соль или на наследство), но в целом цинское налогообложение было необременительным и основная тяжесть его ложилась на землевладельцев. Ослабление налогового бремени и, в первую очередь – отмена подушного налога, а также развитие земледелия и освоение новых сельскохозяйственных культур (таких, например, как батат), привели к резкому возрастанию численности населения, настоящему демографическому взрыву. Настало время, когда вечное стремление китайцев к многочисленному потомству могло быть реализовано. Люди с уверенностью смотрели в будущее и потому заводили много детей. Надо отдать первым маньчжурским правителям должное – они правили крепкой рукой и умели обеспечить стабильность в завоеванном с таким трудом государстве. Правители прекрасно понимали, что любое мало-мальски серьезное недовольство может вызвать антиманьчжурское восстание и потому были вынуждены заботиться о благосостоянии своих подданных больше, чем правители минской династии. Китайский дух и китайское самосознание повсеместно угнеталось маньчжурской верхушкой, китайцам постоянно давали понять, что они находятся в подчиненном положении, но при всем том маньчжуры заботились о благосостоянии китайцев, ибо от этого зависело и их собственное благосостояние, и их спокойствие.
В результате за 100 лет (с конца XVII века по конец XVIII века) численность населения империи увеличилась втрое – со 100 000 000 до 300 000 000 человек, а к середине XIX века перевалила за 400 000 человек. В определенный момент прирост населения из блага превратился в проблему для государства. Избыток рабочих рук в сочетании с недостатком земли привели к возрастанию удельного веса труда в сельскохозяйственном процессе, что существенно тормозило технологический прогресс. Там, где за малую плату можно нанять рабочих нет нужды внедрять машины. Технологическая стагнация (и не только в сельском хозяйстве) стала одной из самых крупных проблем цинской империи.
Прогресс в области производства и торговли привел к развитию каботажного плавания, но дальше создания малотоннажных судов развитие кораблестроения не пошло. Характерной чертой цинской экономики было отсутствие единого национального рынка, который заменяли многочисленные местные рынки. Если попытаться охарактеризовать экономику начала эпохи Цин одной фразой, то она будет звучать так: «Стало лучше, чем вчера, но могло бы стать и гораздо лучше, чем сегодня».
Поскольку маньчжуры перешли на китайский литературный язык и стали управлять государством по-китайски, они, сами того не желая, переняли часть китайской культуры и в определенной мере способствовали ее развитию. Переиздавая старинные книги или же составляя энциклопедии, маньчжурские правители действовали подобно китайским. Большим событием в культурной жизни Китая стало создание «Полного собрания произведений по четырем разделам литературы», пришедшееся на период правления шестого маньчжурского императора Хунли, который сидел на престоле с 1735 по 1796 годы. Это собрание дало вторую жизнь ряду ценных классических литературных произведений, которые были незаслуженно забыты и отразило блистательное великолепие китайской литературы. Правда, следует отметить, что классики древности для маньчжуров опасности не представляли, а вот с современными писателями, осмелившимися выступить против них, маньчжуры расправлялись довольно сурово. Но в целом у китайской культуры были возможности для развития, пусть и ограниченные требованиями лоялизма.
Поэзия империи Цин отличается более широким использованием народного языка и увеличением числа женщин-поэтов. Именно во время маньчжурского правления была создана такая драгоценность, как роман «Сон в красном тереме», который стал наиболее популярным из всех четырех классических произведений китайской литературы. «Сон в красном тереме» – это вершина китайской литературы, непревзойденное совершенство, воплощение ностальгии о старой китайской жизни. Несмотря на то, что действие романа происходит в XVIII веке, весь он проникнут духом благословенной старины, когда китайцы не знали чужеземного гнета. Количество слоев в этом романе огромно. Его можно перечитывать раз за разом и постоянно открывать для себя что-то новое. Неспроста же изучением «Сна в красном тереме» занимается отдельная наука, называемая «хунсюэ». Мао Цзэдун высоко ценил этот роман за критику распущенных нравов феодального общества. Короче говоря, «Сон в красном тереме» дорог любому китайцу и каждый находи в нем что-то созвучное собственным мыслям и устремлениям.
Классическая иллюстрация художника Сунь Вэня (1818–1904) к роману «Сон в красном тереме»
В конце XVIII века в китайской опере, зародившейся в начале наше эры, возникло новое направление, известное как пекинская опера. Это направление, следующее духу народных традиций, гармонично сочетает в себе музыку, пение, пантомиму и танцы. К середине XIX века пекинская опера окончательно сформировалась и заняла свое место среди Пяти основных опер Китая.
[101]
