— Сегодня я отправила письмо царю. И еще одно — своему отцу,
— Ну что ж, — улыбнулся князь. — Если только они не направят в Тверь освободительную армию, ты останешься в тверском поместье.
Мари-Элен разразилась слезами.
— Ники, почему мы ссоримся? — прошептала она. Подойдя совсем близко к нему, княгиня взяла его руку и приложила к своей груди. — Умоляю, прости меня!
Он с отвращением отпрянул от нее.
— Прошу тебя, прибереги свои актерские таланты для кого-нибудь другого.
— Я хочу начать все сначала. — Княгиня заглянула ему в глаза. — Я постоянно думаю о тебе, правда. Мне тебя не хватает.
— Перестань, — устало бросил он. — Даже если сейчас ты говоришь правду, то ведь я-то вовсе не думаю о тебе. Ты еще носишь мое имя, но наш брак распался пять лет назад.
Мари-Элен замерла. Ее еще никогда в жизни не отвергали таким образом. Она не верила мужу. Он, должно быть, лжет ей.
— Это все из-за этой маленькой простолюдинки? — Княгине было трудно дышать. — Ты влюбился в нее? И поэтому хочешь, чтобы она была здесь, а потом поехала в Россию с Катей?
Он покачал головой.
— Только тебе, дорогая моя, могло прийти в голову такое.
Мари-Элен сжала кулачки. Она дрожала.
— Я не верю тебе. Он пожал плечами.
— Мне пора. До свидания, мадам.
Княгиня стояла одна в своем великолепном, почти прозрачном шифоновом платье.
Мари-Элен попыталась овладеть собой, но это ей не удалось. Нет, она не позволит Николасу так обращаться с собой, это не останется безнаказанным! Необходимо серьезно все обдумать.
Княгиня отчетливо понимала одно: она не должна допустить, чтобы эта неотесанная девка жила в ее доме. Она не позволит Кэролайн Браун соблазнить и увести Николаса. Как бы ни казалось это нелепым, но Мари-Элен видела их вместе и инстинктивно чувствовала в дочери книготорговца смутную угрозу. Она приложит все усилия, чтобы Кэролайн Браун держалась от них подальше.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КОМПАНЬОНКА
Глава 19
На следующее утро, когда Кэролайн вошла на кухню, Джордж сидел за столом с газетой в руках и пил чай. Девушка почти не сомкнула глаз, и всю ночь беспокойно ворочалась в постели. Как ни убеждала себя Кэролайн, что станет всего лишь компаньонкой ребенка, она тем не менее понимала опасность этого шага. Мысли об отце тоже не давали ей покоя. Кэролайн прекрасно знала, как он отреагирует на известие о ее новой работе.
Услышав, что дочь вошла на кухню, Джордж отложил газету и взглянул на нее. Вчера вечером, когда Кэролайн вернулась от Северьянова, они почти не разговаривали. Он не скрывал своего неодобрения: зачем дочь приняла приглашение этого русского? А ее это обидело. И возмутило.
Кэролайн поздоровалась, поцеловала отца в щеку, улыбнулась и налила себе чашку чая. Сев рядом с отцом, сказала:
— Папа, нам надо поговорить.
— О чем?
— Северьянов предложил мне работу… и я согласилась.
— Что?! Предложил тебе работу? Ты в своем уме? Это же ловушка!
— У него есть дочь, очень нуждающаяся в заботе и внимании. Мне очень жаль эту шестилетнюю девочку. Ее зовут Катя. И я теперь буду ее компаньонкой.
— Не верю своим ушам! — воскликнул Джордж. — Ты — компаньонка девочки?!
— Князь сказал, что за ценой не постоит, — попыталась урезонить отца Кэролайн. — Я назвала скромную сумму, но он заявил, что заплатит мне в пять раз больше! Причем авансом!
Джордж призадумался.
— Но мы не так уж сильно нуждаемся в деньгах. И кто останется в лавке, когда я уеду? Мне в ближайшее время снова предстоит поездка на континент.
— Мы можем взять на время помощника.
— Значит, ты уже приняла решение? Не посоветовавшись со мной? Я категорически против этой затеи. И ничто не заставит меня изменить свое мнение.
— Мне очень жаль, папа.
— А что происходит, когда он приглашает тебя куда-нибудь… ну, если его дочери при этом нет? Кэролайн покраснела.
— Князь пригласил меня в свой дом не для того, чтобы воспользоваться удобным случаем. — Девушка не заметила, что повторяет слова Северьянова.
— Перестань! Я говорю не о его дочери, а о том, что он хочет соблазнить тебя.
— Нет, папа, ты ошибаешься!
— Ты так наивна! Так доверчива! Где тебе устоять против такого человека, как он.
Кэролайн не нашлась, что ответить. Ведь несмотря на свое решение и твердые заверения князя, в глубине души она подозревала, что Джордж прав
— Он хочет использовать тебя, Кэролайн, я уверен.
— Князь — честный человек, — твердо возразила девушка, хотя, что греха таить, ситуация пугала ее. Но сомневаться и отступать было поздно: она теперь компаньонка его дочери — и точка. И никакие другие взаимоотношения между ними невозможны. Кэролайн знала об этом с того момента, как впервые увидела князя.
— Ты влюбилась в него, не так ли? Кэролайн молчала, понимая, что лучше не отвечать на такой вопрос.
— Ты можешь сказать, что не испытываешь к нему никаких чувств?
— Не могу, ты прав. — Она отвела взгляд. — Хотя понимаю, что это плохо… и безнадежно. — Кэролайн взяла свое пальто. — Я потом зайду за другими вещами, папа. Не тревожься. Я уезжаю недалеко, всего лишь на другой конец города. — Сейчас не стоило сообщать отцу о возможном отъезде в Россию.
— О Боже, Боже! — пробормотал Джордж.
Он долго сидел еще за столом на кухне, погруженный в тревожные размышления о дочери. У них никогда прежде не возникало таких разногласий. А сейчас это были не просто разногласия, а кое-что посерьезнее. Джордж понимал, что его дочь используют, и боялся, как бы ее не обидели. Он знал также, что и сам стоит на краю пропасти и при желании его легко столкнут туда. Например, кто-то вроде Северьянова. «Черт бы его побрал». Джордж всхлипнул, представив себе опасность, угрожающую дочери. У него отчаянно разболелась голова, что за последнее время случалось частенько. Ох, как он ненавидел эту войну! Время близилось к девяти, пора было открывать лавку. Из задумчивости его вывел громкий стук. Кто-то колотил в дверь, очевидно, набалдашником трости. Джордж тяжело вздохнул. Нельзя не открыть лавку, особенно сейчас, когда так важен каждый покупатель. Он поднялся, ощущая груз своих сорока восьми лет.
Человек у входной двери начал стучать снова. Джордж ускорил шаги и раздраженно крикнул:
— Потерпите минутку! Ишь расшумелись, можно подумать — пожар!
Он хотел посмотреть в окно, кто это ломится, но ставни были закрыты.
— Есть кто-нибудь дома? — раздался снаружи требовательный, глуховатый женский голос. — Открывайте, слышите? Открывайте! — Голос был скрипучий, старушечий.
