Плоды свободы и демократии в разных социокультурных средах сильно различаются на вкус. Европейская культура России Серебряного века осталась далеко в прошлом — скажем спасибо неутомимым борцам за интересы народа во главе с тт. Лениным и Сталиным. Но ее книжный образ остался «очевидностью» в голове прогрессивной общественности и мешает ей, общественности, увидеть и понять неприглядную политическую действительность советской и постсоветской России.
Менеджмент и территории
В СССР под тотальным прессом идеократии электоральные проблемы решались азиатскими методами не только в республиках, но и в столицах: неважно, как голосуют, важно, как считают. Чтобы считали правильно, каждый начальник должен затылком ощущать жаркое дыхание человека с наганом из ЧК. Чуть забрезжили сомнения в лояльности — тотчас молчаливые нукеры обеспечат бесплатную путевку на Колыму. Коль скоро московской номенклатуре (а региональным элитам тем более) такой стиль менеджмента оказался не по нутру, ничего не остается, кроме как искать новый баланс интересов. Или распадаться на части. При ясном понимании, что интересы условного Востока, персонифицированные в лице его начальников, удручающе просты и очень далеки от того, что в Европе принято именовать демократией, законностью и правами человека.
Пример Чечни не даст соврать: республиканская власть получает из московской казны порядка 1 млрд долларов ежегодно. Не слишком утруждаясь отчетом об их расходовании, а также не унижаясь до оплаты федеральных счетов за газ и электричество. Зато взамен обеспечивает вертикальный контроль над территорией и поставляет пушечное мясо для деликатных операций у нас в стране и за рубежом. В республике никому не придет в голову считать потери, проводить расследования и требовать объяснений, если сотня-другая молодых людей вдруг куда-то исчезли. Это ж вам не гнилой Запад! Если же речь о выборах, то чувство глубокого удовлетворения местной элиты выражается в канонических 99,6 % явки при близких показателях монолитности голосования.
Такова политическая практика России (как выражаются юристы, «деловые обыкновения»), по многократно упомянутым причинам весьма далекая от теории. Модернизированная сталинская версия. Значительно более мягкая и даже, возможно, более эффективная в экономическом смысле: за частную инициативу теперь хотя бы не сажают. Но первоочередной приоритет остался прежним: не столько развивать территорию, сколько держать ее под контролем. Укреплять вертикаль. На серьезные инвестиционные проекты при таком подходе денег нет и не будет — какому инвестору захочется вкладывать средства в республику, где гарантией их сохранности служит лишь переменчивая благосклонность начальства. Но на обеспечение покорности населения, коррупционное кормление силовиков и строительство потемкинских деревень хватает. А нужно ли иное в рамках вертикальных державных приоритетов? И возможно ли?
Наглядный пример реального устройства регионального менеджмента был продемонстрирован осенью 2017 г., когда нечто странное произошло со всенародно избранным главой суверенной и демократической ЛНР И. Плотницким. Он, со всеми его общенародными мандатами, референдумами и сплоченной поддержкой трудящихся масс, внезапно был изъят из местной вертикали. Будто пинцетом. Его патриотическое окружение столь же внезапно оказалось шайкой предателей, гнездом двурушников и украинских шпионов. Дело абсолютно привычное для советской системы, но доселе небывалое в постсоветской России. По крайней мере, если иметь в виду сопровождающую риторику. Впрочем, в отличие от сталинских времен все эти вредители и диверсанты были гуманно изъяты в Россию, где обвинений им не предъявлено, а, напротив, обеспечены вполне сносные условия жизни. С единственным условием — на поверхности более не отсвечивать и под ногами не мешаться. Что же касается народных масс и патриотической общественности, то они, слегка прокашлявшись, с прежней силой взялись любить новых общенародных начальников. Демократия же! Глас народа.
Другой бы назвал это заурядным путчем в угольно-банановой республике при явной поддержке из-за рубежа. Но только не мы! Нет, мы лучше никак не назовем. В расчете на то, что стерпится, слюбится и забудется. А уж в том, что кто-то из новых региональных вождей (Л. Пасечник или И. Корнет) в скором времени опять проведет честные демократические выборы, на которых получит всенародную поддержку, мало кто сомневается. Как и в том, что другому, скорее всего, раньше или позже придется проследовать в зиндан («на подвал»). Или как-то еще исчезнуть из публичного пространства. Пасть жертвой в борьбе роковой за идеалы свободы, народовластия и «русского мира». Который на самом деле растет из мира глубоко советского, основанного на интересах и ценностях вертикальной номенклатуры.
Аналогичный случай произошел в соседнем населенном пункте со всенародно избранным вождем г-ном Захарченко. А до того с многочисленными его верными соратниками и товарищами по суровой борьбе за светлое народное будущее и за контроль над потоками нелегального угля, стали и гуманитарной помощи.
Такова специфика территориального менеджмента, унаследованная от великого прошлого. Еще раз подчеркнем, что этническая принадлежность наследников определяющего значения не имеет. А вот приоритеты и «самоочевидные» корпоративные представления о благе — еще как. Что в Чечне, что в Приднестровье. Что в ДНР/ЛНР, что в Абхазии. Что в Белоруссии, что в Ю. Осетии… Во всех остаточных форпостах/плацдармах социализма и народовластия — если пользоваться искрометным языком А.А. Проханова. Не говоря уж про Таджикистан, Туркмению и Узбекистан, где у руля после распада СССР сохранились прежние советские элиты. Люди особого склада — они действуют примерно одинаково в ДНР/ЛНР, КНДР, Венесуэле, на Кубе и т. д.
Конечно, далеко не везде вертикальный подход к региональному менеджменту проявляет себя столь брутально. С Татарстаном или Башкортостаном Кремль вынужден вести себя аккуратнее. Иначе местные власти найдут способ вежливо, но больно наступить на мозоль в ответ. Например, резко усилятся (вдруг!) националистические или религиозные движения, обострятся социальные протесты. Трудящиеся лягут на рельсы или перекроют федеральные трассы — как то случилось, когда Аман Тулеев решил, что при распределении западных грантов на реструктуризацию угольной отрасли недостаточно учтены интересы его клана… Или люди как-то странно проголосуют. А что вы хотите — демократия!
12 декабря 1993 г., когда между Ельциным и Шаймиевым тлел конфликт по случаю договора о распределении полномочий (патриоты Татарстана, в частности, претендовали на сбор пошлины с поездов, пересекающих его суверенную территорию по пути за Урал и обратно), на всенародное голосование по новой Конституции РФ (а также на одновременные выборы в Государственную Думу РФ) из 2,64 млн избирателей Татарстана пришли только 0,37 млн. Итого явка составила менее 14 %. При этом в столичной и космополитичной Казани, вопреки давлению местного административного ресурса, на участки пришли около 20 % избирателей. Зато в 43 периферийных районах республики явка получилась менее 8 %. Исследователь электоральной истории Татарстана В. Михайлов приводит самые выразительные примеры (позволим себе для простоты округлить цифры): в Сабинском районе Татарстана из 21,5 тыс. избирателей голосовать пришли 15 человек, в Актанышском р-не из 23,4 тыс. — только трое, в Атнинском р-не из 10,6 тыс. — тоже трое…
[33]
